– Или вот привезли как-то к нам одного пациента, он тоже крикливый был. Рассказывал нам всякие поэмы, декламировал стихи, ставил пантомимы, лишь бы ему похлопали. Он был артистом какого-то провинциального театра, а считал себя суперзвездой сцены. Сначала из-за этого лишился работы, а затем и с катушек съехал. Слава это тоже жестокий господин души. Посмотришь как спиваются певцы и артисты, если их снимают с ротации или ставят на второстепенные роли, только лишь заплакать можно о таком человеке. Так вот, тот провинциальный артист как-то в морду получил после своего выступления. Ни знаю за что. Настолько разобиделся, что полностью замолчал, перестал есть. Через неделю его унесли в больничку. Жив он или нет?
– Андрей, – протянул Андрей руку для знакомства. Старик вяло пожал её.
– Ты я вижу парень нормальный, адекватный. Если вдруг буду тебе мешать, просто скажи, я замолчу.
– Да нет, продолжайте. Мне до процедуры время бы скоротать.
– А кто любит деньги, те непременно раньше срока помирают. Не все, но большинство. Пуля в лоб, яд в стакан, донос в прокуратуру, малява на зону – способов уменьшить продолжительность жизни множество. В банке с пауками всегда остается только один выживший. Стресс за нажитое, постоянная боязнь ограбления, экономических кризисов, падения котировок. Ну жизнь ли это? Вот давным-давно, был у меня в соседях такой пациент. Бывший банкир. После того как его банк обанкротился, тот слетел с катушек. Пришел в магазин, и хотел купить за нарисованные бумажки элитный коньяк. Его сначала в милицию, ну а там сообразили что это за фрукт. Так вот, он здесь тоже рвал бумагу, в основном туалетную, складывал в пачки и таскал с собой. Пытался подкупить охранников, в столовой расплатиться как в ресторане с чаевыми, платил нам зарплату.
– И что с ним стало?
– А кто его знает? В 90-х дело было. Тогда нашу больницу выкупил местный "браток" для создания борделя, а всех пациентов перетасовали по другим учреждениям. Ну я тогда вообще попал в дурдом из дурдомов. Моя новая психбольница располагалась в глухом захолустье в старом особняке. Нас всех заперли в подвале, а начальство и работники оборудовали себе квартиры из палат, притом за казенный счет. Нам спускали еду на веревке, и кто успевал съесть, тот наедался. Ладно хоть мужчин и женщин развели через две решетки и коридор. А то творилась бы настоящая вакханалия. Сумасшедшие бабы через решетку показывали нам свои причинные места, как и постояльцы нашей стороны им. Нас раз в неделю мыли из шлангов, загоняя в угол подвала. Если кто умирал, то приходилось ждать неделю, чтоб вынесли труп.