– И?
– Её не было. Я стучал в дверь, звонил на мобильник, но всё было тщетно. В отчаянии я уселся на коврик около её двери и стал чего-то ждать. Не заметил, как задремал, а проснулся, когда меня потрепали по плечу. Это был тот здоровенный парень, который спас меня от хулиганов.
– Эй, пацан, ты чего тут спишь?
Я открыл глаза и увидел огромную тушу, склонившуюся надо мной.
– Сколько времени?
– Полдевятого. Вставать пора и в школу идти.
– Какая школа! – я медленно поднялся. – Я уже не школьник, да и вообще… лето.
– Выпускник, что ли? – догадался он.
– Ну да.
– А что-то мне лицо твоё знакомо?
– Не знаю, – я повернулся, чтобы уйти, но он схватил меня за плечо, а пальцы у него были железные.
– Я тебя узнал! Ты тот пацан, которого банда Коляна мутузила, верно?
– Верно… – с неохотой согласился я.
– Ты тогда ещё к Арине приходил?
– Приходил, – тупо повторил я.
– А чего ты сейчас-то здесь делаешь?
– Я должен ей… кое-что передать.
– Что передать? Ей?! – удивился он. – Постой, так ты ничего не знаешь?
От этих его слов мне почему-то стало холодно, и я задрожал.
– Чего я не знаю?
– Так она уехала.
– Как… уехала?
– Так вот. Собрала вещички и укатила, – вздохнул он. – Куда – не сказала.
– Надолго? – губы меня не слушались.
– Думаю, насовсем, – он пожал мощными плечами. – Ну, или почти насовсем. Бросила меня и уехала.
– А почему?
– Она говорила, на работе какие-то неприятности, и лучше бы ей уехать.
Было похоже, что Сане не с кем поговорить, а во мне он усмотрел родственную душу – ученик Арины, как-никак, – и охотно делился своими соображениями.
– А какие… неприятности? – выдавил я из себя.
– Да я не выспрашивал… Слушай, пацан, – спохватился он. – Тебя как звать-то?
– Гриша.
– Меня Санёк. Ну, вот что, Гриха, я после ночной иду, мне с тобой тут болтать тяжко. Хочешь, пошли ко мне, там поговорим.
Я молчал, не зная, что сказать.
– Пошли. Я тебя чаем напою, пожрать чё-нить найдём.
Квартира у Сани оказалась большая – три комнаты; словоохотливый хозяин в пять минут поведал мне всю свою подноготную, одновременно готовя гигантскую яичницу с колбасой и помидорами, заваривая чай и ставя на стол графин с двумя толстыми рюмками.
– Ну, – сказал он, налив прозрачной жидкости. – Давай выпьем за Арину, чтоб у неё всё путём…
Он недоговорил и опрокинул рюмку в рот. Я, глядя на него, сделал то же самое и обалдел. Глаза мои вылезли на лоб, горло перехватило, в груди зажёгся адский костёр. Я пытался вдохнуть и не мог.
– Ё-моё, что ж я наделал! – Саня хлопнул себя по лбу и торопливо налил мне воды.
– Я ж тебе как себе – спиртяги неразбавленной! Ты уж, Гриха, прости, не хотел! – каялся он, видя, как я зашёлся в кашле и по щекам покатились слёзы.