– Извините, пожалуйста, за беспокойство и спасибо огромное, что согласились на это интервью!
– Ничего, мне было не сложно. Это у вас японский диктофон? Позвольте взглянуть?
– Пожалуйста.
Он взял миниатюрный приборчик, повертел его и быстрым нажатием нескольких кнопок удалил всё интервью.
– Возвращаю.
– Вы… Григорий Викторович!! Что вы сделали?! Там же всё!!! Это невосполнимо! Как же я теперь?…
– Я много лишнего наговорил, – улыбнулся он. – Расчувствовался. Не стоило этого делать. А вы прекрасно воссоздадите всё по памяти, без излишних подробностей, и получится именно то, что надо! Ведь ваш журнал, – доверительно шепнул он. – И моя жена читает! Вы меня понимаете? Не обижайтесь, прошу вас, так будет лучше для всех!
За сим мы распрощались. Он остался в своей конторе, а я пошла в свою, стараясь не растерять по дороге то немногое, что рассыпалось по моим возбуждённым мозгам.
***
– Ну и тип! Ну и прохиндей! – я всё никак не могла остыть.
Даже приехав домой и как следует пообедав, я кипела, как электрический чайник. А ведь обычно хороший ужин или обед совершенно магическим образом успокаивали меня. Ильнар знал об этом и бессовестно пользовался, когда я была не в настроении.
Так же кипя, я включила ноутбук и уселась за работу: надо было срочно записать всё, что я ещё помнила, по свежим следам. Черновые наброски заняли несколько часов: память у меня была хорошая ещё со школьной скамьи, и в процессе работы я злорадствовала:
– Нет, уважаемый, не уйти вам от расплаты! – многое я запомнила почти дословно, особенно его лирические отступления, и собиралась все эти милые мелочи вставить в статью.
В пылу работы я не услышала, как открылась входная дверь, и вздрогнула оттого, что подкравшийся тихо Ильнар обнял меня за талию.
– Лев Толстой за трудами? – он поцеловал меня в ухо.
– Я испугалась!
– Знаю. Этого и добивался! – его татарский акцент был едва уловим. – Что пишешь?
– Интервью с Григорием Баженовым.
– А! Это тот богатенький Буратино? – он сел рядом. – Ну, и как, узнала от него что-нибудь интересное?
– Уйму! Но представляешь, – я повернулась к нему лицом, – этот гад…
– Редиска!
– Этот…
– Нехороший человек! – перебил он меня. – Женщина не должна ругаться!
– Этот нехороший человек, – согласилась я, мне некогда было спорить. – Стёр все мои файлы!
– Вот отсюда? – он постучал пальцем мне по лбу.
– С диктофона! – рявкнула я. – Ильнар, хватит придуриваться!
– Как это вышло?
– Сама не знаю! Он попросил посмотреть диктофон, я отдала, а он всё стёр!
– А зачем ты ему дала?
– Не знаю, он был таким вежливым, приятным, и вдруг…