Они поздоровались со мной, я услышала тот же лёгкий акцент, что и у Ильнара, и расступились, давая мне подойти к нему.
– Привет, – сказала я и неловко, смущаясь, поцеловала его. – Как ты себя чувствуешь?
– Ты пришла – и у меня всё просто замечательно! – заявил он, нимало не стесняясь родителей. – Мама, папа, это именно та девушка, о которой я вам говорил и на которой хочу жениться. Больше мне не нужен никто!
– Сыночек, не волнуйся! – ласково сказала мать. – Мы сделаем так, как ты хочешь!
– Не переживай, никто насильно женить тебя не собирается! – добавил отец.
Я поняла, что произошедшее заставило их напрочь пересмотреть систему ценностей и теперь они согласны на любые условия сына, лишь бы он был счастлив.
– Ильнар, – я поёжилась. – Я ведь ещё не дала тебе окончательный ответ, почему ты решаешь за меня?
– Так скажи прямо сейчас, не томи меня!
– Сынок, ты смущаешь её, – доброжелательно взглянув на меня, сказал отец. – Девушек нельзя торопить!
– Успокойся, – улыбнулась мать. – Мы не переменим своё решение, можешь не бояться и не торопить Герду, ведь для неё это очень важно!
– Мы, пожалуй, пойдём, – отец взял её под локоток. – Пообщайтесь без нас, а мы придём к тебе вечером!
Они вышли, и мы остались вдвоём.
– Ты сердишься на меня? – спросил он, виновато улыбаясь.
Я пожала плечами:
– Не знаю.
– А я знаю. Наверняка сердишься, – вздохнул он. – Ты же любишь всё решать сама, а я…
– Молчи уж, знахарь! Скажи лучше, как самочувствие?
– Ну как тебе сказать, – он слегка покривился. – Если честно, всё болит: голова, рука, особенно нога мозжит просто нестерпимо! И чешется. Так чешется, что терпеть мочи нет!
– Это же хорошо! – обрадовалась я. – Говорят, если чешется, значит, заживает!
– Да, тебе бы так! – совершенно по-детски протянул он. – Свербит, а почесать нельзя! И работа стоит… И вообще, когда теперь я отсюда выйду… Эх!
Ильнар отвернулся, махнув здоровой рукой.
– Не переживай так, всё плохое закончится когда-нибудь, а я буду рядом с тобой.
– Угу, из жалости! Спасибо большое! – буркнул он. – И не подумай, что я тебя умоляю или давлю! Этого ещё не хватало!
– Так-так! Это кто из нас сердится?! Неужели я? – я понимала, что он обижен, расстроен, что его мужское эго ущемлено, но также я понимала, что если соглашусь на свадьбу сейчас, он так и будет думать, что основная причина – это жалость к нему, болезному. А жалеть мужчину нельзя ни в коем случае! Это чувство только унижает!
«Поэтому, дорогой мой Ильнар, – решила я, – жалости ты от меня не дождёшься, будь готов к неожиданностям. А согласие получишь от меня, когда хоть немного окрепнешь и вернёшься к жизни!»