Иì-и-и же-е-е Хе-е-ерувиì-и-и-и мы-ы-ы таìй-й-й-йно образуìюще и Животворяìщей Троìице Трисвятуìю песнь припеваìюще, всяìкое ныìне житеìйское отложиìм попечеìние. Яìко да Царяì всех подыìмем, аìнгельскими невиìдимо дориносиìма чиìнми. А-а-алл-и-и-иилу-у-у-уиìа, а-а-а-алли-и-и-илу-у-уиìа, алли-и-ии-лу-и-ииìа-а-ая.
Сменяющие звуки труб на флейту уносят голоса хора вверх. Лёгкие освежающие капли летнего дождичка проходят, восстанавливая ясность аромата хвои и полевых цветов. Скрипки и гитары поочерёдно дают мелодию полёта шмеля, сменяющегося покоем и полным растворением в природе. После этого рахманиновская скерцандо «Праздник жизни» из слияния звонов, стремительно летящих скерцозных мотивов, плясовых и маршевых ритмов, а завершается лирическим дифирамбом побочной партии, трижды возвращаемым, раз за разом всё ярче и ярче. После аккапельное звучание, на фоне мужских голосов, высокого юношеского голоса, который выводил «Аве Марию», подкрепляя солирующей скрипкой и приглушенным оттеняющим звук медной тарелки. Тихая-тихая унисонная басовитая речь разносила призыв.
Дощатый клеёный в виде груши музыкальный инструмент с грифом на конце, который венчала прекрасно выпиленная в виде лиры головка, лежал на родной тёплой земле, нежно опираясь на листья подорожника, стебли ковыли, тысячелистника, луговой ромашки. Сюда уселся шмель, прыгнул, цокая, кузнечик, а вот заползла пара божьих коровок, обследую круглое отверстие – они заглянули внутрь, как бы рассматривая внутренние пружины гитары. Пощекотал ребро обечайки ковыль, спрашивая: «Как Вам, сударыня, наше возвышение?» Гитара нежно пропела высокой нотой, задетой лапкой жаворонка: «Замеча-ча-чельно!!!»