– Пришла? – спросил он протяжно и рыгнул.
Аня случайно задела ногой бутылку, стоявшую на полу, и ничего не ответила. Она пошла в свою комнату в надежде скрыться там и не видеть эти безумные глаза.
– Сколько те лет? – крикнул он ей вслед слегка заплетающимся языком. Она обернулась и с удивлением обнаружила, что мужчина стоял прямо сзади неё. А она даже не слышала, когда он встал с дивана.
– Ты не ответила: скока те? – он схватил её резко за руку очень сильно так, что она ругнулась, громко ругнулась.
– Значит, взрослая, раз такие слова знаешь, – и он прижал девочку к себе, сжал её в своих объятьях так, что ей стало тяжело дышать.
Потом она громко кричала, очень громко, тогда, когда он стягивал с неё одежду, вернее, сдирал, как дикий бешеный зверь и даже глаза его не были человеческими, а безумными. И больше всего её пугали не волосатые руки, небрежно игравшие с её телом, так что на нём сразу же появлялись синяки, а эти глаза, до души зеркалом которых они являлись, нельзя было докричаться. Его же не пугали крики этой маленькой девочки, скорее наоборот, раззадоривали и смешили. А почему соседи не вызвали милицию, почему бабки, так любившие лезть в чужие жизни, знавшие обо всех всё, видевшие и слышавшие всё, на время оглохли, она не знала. И продолжала кричать в надежде, что хоть кто-то услышит этот крик.
Она смутно помнила, что происходило потом. Долго плакала, лежала на полу и плакала. Её тошнило, наверно, от запаха…только не привычного запаха свежего мяса, а от запаха пота того волосатого существа, которое сразу же ушло, громко хлопнув входной дверью, ушло как ни в чём не бывало. К вечеру вернулась мать. И увидев дочь, молча лежавшую на полу, присела на корточки рядом, как-то небрежно потеребила её по плечу, а заметив красное пятно на разорванной юбке, ударила Аню рукой по лицу. Девочке стало больно. Ей снова захотелось зарыдать, но слёз уже не было, как будто они закончились, и ей даже показалось, что больше она никогда не будет плакать, ведь плакать теперь нечем. Мать стала кричать на неё, схватила её за волосы, приподняла и откинула в сторону той двери, за которой она так хотела спрятаться несколько часов назад. Мать приказала ей идти туда, и Аня послушно доползла до своей комнаты, не понимая, почему виноватой оказалась она. Все руки были в синяках, небольших синяках, похожих на следы чужих пальцев…было больно. Хотя теперь не было страшно.
Когда существо вернулось, мать снова закричала. Они ругались на кухне и своими криками разбудили заснувшую Аню. Мать хотела выгнать мужчину, но он что-то ей говорил, в чём-то клялся, по голосу было слышно, что он протрезвел. Потом…грохот разбившейся посуды и тишина. Аня подумала, что он убил мать или наоборот, это было, кажется неважно. Она с трудом встала, ей было больно, и вышла из комнаты. Тихо, на цыпочках подошла к кухне, дверь была полуоткрыта. Существо целовало мать в щёки, и стало понятно, что ничего страшного, видимо, не случилось, и существо останется жить с ними.