Лебедевский вздохнул, и пронзительно взглянул в глаза Рыбцову.
– Простите, господин майор, а на референдуме… вы…
– Как я голосовал? – прищурился тот. – Да конечно же против!
– Почему? – тихо выдохнул профессор.
– Убивать человека вот так? По-моему, это неправильно. Да и потом, – он грустно усмехнулся, – для некоторых, смерть – это слишком легко.
***
– Ну что, готовы? – Двигарский был деловит и сосредоточен.
– У… у-уже? – дрогнул голос Викентия Наумовича. – А п-почему так рано?
– Ну что вы, профессор, уже шесть вечера, – прокурор взглянул на часы, покачал головой, – все согласно процессуальным нормам. Приговоренного покормили, сейчас его переодевают в специальную робу. Кстати, – он осмотрел профессора, – вам бы тоже переодеться, в свое. А то скажут потом что исполнитель – это какой-то боец. Нет, пусть будет все по закону!
Викентий Наумович вздрогнул.
– Его отведут в специально подготовленную комнату, с двумя входами. Один для него, другой для вас. Я оглашу приговор, затем, – прокурор как на сцене повел рукой, – ваш выход!
У Лебедевского предательски подкосилась правая нога. Майор успевший подхватить профессора под плечо, не дал растянуться на бетонном полу.
– Ну что вы, что вы, Викентий Наумович! – профессору показалось, что ему сейчас надают оплеух. – Держитесь, вам сейчас раскисать не годиться. Майор, у вас найдется? …
Рыбцов понятливо кивнул, куда-то пропал из поля зрения Лебедевского, но через минуту появился, протягивая ему треть стакана прозрачной жидкости.
Профессор выпил, пищевод обожгло.
– Пятьдесят грамм водки, на стрелковых соревнованиях считается за допинг, – со знанием дела пояснил майор, – убирает лишние мышечные напряжения, рука перестает дрожать. Вам я плеснул чуть больше.
– Можно еще, – дрожащим голосом попросил Викентий Наумович.
Сергей глянул на Двигарского, тот поморщился, и незаметно махнул рукой.
Снова появился стакан, в него полилась тонкая струйка. Профессор дернулся, вцепился двумя руками в бутылку, потянул на себя, припал к горлышку жадно глотая. Майор с прокурором бросились на него, выламывая из рук вожделенный сосуд.
– Ну полноте, полноте! Что вы? Барышня кисейная? – голос прокурора стегнул по ушам как пощечина, – хотели сурового правосудия господин профессор? Вот и хлебайте полной ложкой! А то, как с трибуны пламенные речи задвигать так это вы – люди в красивых костюмах, а как дерьмо за вами разгребать, так это нам, ребятам в форме!
Викентий Наумович, тяжело дыша стоял в конце коридора, перед неприметной дверью. Рядом страховал майор. В ухо, по маленькому наушнику должен был давать команды прокурор. Из-за двери доносилось приглушенное «бу-бу-бу»: «… на основании… бу-бу-бу …признать виновным… бу-бу-бу …»