– Думаешь, так вернешь мамочку?
Веки ее остановились. Видимо, батарейки сели.
– Но мамочка не вернётся. Она умерла, Ибби. Умерла! – Внушал Эмиль. – Компот не воскресит ее!
Гуашевая Дама медленно отходила спиной к двери. С каждым шагом лицо ее оживало. Вот она начала качать головой вправо-влево, переносицу исказила гримаса, губы задрожали, и подбородок затрясся.
– Ибби, твоя мама умерла! Ее нет! – Громко сказала Айлин.
– Нет! Вы все врете! Мама не может умереть! – Тоненьким голоском прокричала испуганная ведьма.
Руку с крысой она сжала так сильно, что проткнула ногтями ее брюшко. Кровь залила пальцы и закапала на пол. Айлин с омерзением отвернулась.
– Ибби, мама умерла! – Продолжал внушать Эмиль.
Ведьма упрямо замотала головой и уселась на пол. Вытянув ноги, она положила крысу между коленей. Сначала она била в нее кулаками, потом взяла за хвост и лупила ее об пол, затем вскочила и изрядно потопталась по теперь уже крысиным останкам. Все это время она, не переставая, вопила:
– Мама жива! Жива! Жива!
Подвал наполнили ее громкие визги. Эмиль даже начал переживать, как бы единственная лампочка не лопнула от такого «концерта».
От крысы осталось лишь красное пятно: Гуашевая Дама размазала ее по полу.
– Ибби, почему же ты сама варишь компот? Почему не мама? Она бросила тебя, раз жива?
Эмиль так вспотел, словно не беседовал с Гуашевой Дамой, а удирал от нее по всему дому. Сердце бешено колотилось: страшно было играть жестокого отца, но он справлялся с ролью.
– Нет! Нет! Не бросила!
– Почему же больше не варит компот? Она не хочет? Она плохая мама!?
– Нет! – Гуашевая Дама закрыла уши ладонями и затопала ногами.
– Значит, ты плохая! Она тебя не любит!
– Нет! Любит!
– Значит, ты ей не нужна! Она сбежала от надоедливой дочери! – Не сдавался Эмиль.
– Нет! Мама любит меня! Любит! – Еще громче проорала ведьма.
– Почему же бросила тебя? Раз любит?
– Она.… Умерла!
Наконец-то! Ребёнку легче признать, что мама умерла, чем то, что она его не любит!
Рыдания вырвались из груди ведьмы, и черные слезы побежали по щекам.
Она скатилась по двери на пол и стала бить кулаками по кирпичным стенам.
Айлин зажмурилась: неподвижные куски плоти осыпались с рук ведьмы и опадали огромными черно-фиолетовыми кляксами! Вот и лицо злодейки потекло! Она таяла, ее бугристое тело превращалось в растекшуюся гуашевую краску!
Ведьма рыдала и рыдала, уменьшаясь в размерах.
Черно-фиолетовая краска разлилась по всему подвалу, а вместо злодейки в гуашевой луже сидела красивая девочка с длинными черными волосами. Ее испуганные фиолетовые глаза боязливо разглядывали юношу и девушку, связанных по рукам и ногам. Они с интересом таращились на нее.