27
Но продолжу начатое прежде.
На параллельном с нами курсе взаимоотношения с командованием изначально сложились противоположно нашим. К сведению, термин «параллельный курс» означает, что у этого курса такой же год обучения, как и у нас. То есть, первый, второй или, например, пятый, но только на другом факультете.
Факультетов в нашем училище было всего два. Первый считался механическим, а второй – электрическим.
На моём факультете, на первом, упор в программе обучения делался на сложные механические системы, а на втором – на электрические устройства и электрические машины.
Не скрою, при поступлении все хотели учиться на втором факультете. Считалось, будто в прикладном смысле для последующей жизни более понадобятся знания и умения по электрооборудованию. Мол, в механике и самому просто разобраться… Вообще-то, это совсем не так! Немного я встречал специалистов даже с механического факультета, которые были способны выявить причину отказа простенького редуктора. Не стоит думать, будто всё в механике так уж прозрачно!
Но после зачисления в училище нас распределяли по факультетам, не особенно-то выясняя наше желание, а руководствовались своими кадровыми соображениями, потому между параллельными курсами возникало напряжение. Возможно, зависть или обида. Трудно это определить наверняка!
Однокурсники второго факультета всегда охотно демонстрировали над нами превосходство, поскольку попали учиться туда, куда сами и наметили. Вряд ли всегда и во всём их превосходство имело какие-то основания. Но дух соперничества между нами всё же был. Возможно, с нашей стороны он вызывался лишь стремлением доказать, что второй факультет напрасно пыжится – мы ни в чём ему не уступаем. Впрочем, особого напряжения у кого-то из нас это не вызывало. Я, по крайней мере, такого не помню.
И ещё, кстати, будет замечено. На нашем курсе отношения между всеми сложились в большей степени простецкие, дружеские, доброжелательные и открытые. Тон этому, видимо, задавал наш начальник курса и курсовые офицеры. А вот на втором факультете каждый курсант старался напускать вокруг себя как можно больше туману, важности и неприступности. Каждый пыжился, делая вид, будто он козырный туз или его близкий родственник. Почти каждый был чуть ли не король – исключительный и величественный от осознания собственной значимости. Мы над этим лишь посмеивались. Однако яростных стычек или подлинной враждебности, прорвавшейся хоть однажды наружу, я не припомню.
Зато к любым старшекурсникам, независимо от факультета, у нас, помнится, всегда было столь же подчёркнутое уважение, как к людям, которые с честью уже преодолели все трудности, лишь предстоявшие нам.