С трудом нащупала болтающийся по бокам концы пояса, затужила покрепче, вдруг, как-то совсем неумело скрепив несколько узелков.
Теперь мне придётся потрудиться, чтобы развязать завязанные впопыхах узлы.
И хотя стало немного уютнее и даже защищеннее, нежели с распахнутыми плащом. Пальцы продолжало трясти так, что справиться с элементарной задачей вышло не сразу, а по завершении, мне пришлось спрятать руки в карманы.
То сжимая, то разжимая кулаки, безрезультатно пыталась разогнать кровь, согреть ледяные кончики пальцев.
Но если ладони до сих пор мерзло скручивались в кулачки, то по спине буквально стекали капельки пота.
Жар испепеляющего взгляда, что практически физически ощущался всем телом, буравил с особой силой надзирателя. Прицельно бил между сведенными лопатками, причиняя дискомфорт, некое неуютное состояние, от которого хотелось избавиться.
Я гордо повела расправленными плечами, словно стряхивая с себя тяжесть предстоящего разговора. Меня не терзали ни чувство вины, ни желание извиняться за содеянное, тем более перед Сашей.
Я-то и у себя прощение просить не собиралась, мысли о морали расплавились ещё там в "Линче", когда поцелуй незнакомца остался ожогом на губах, а проскочившая искра за малым не спалила предохранители в моей голове.
А сегодняшнее развратное происшествие придавало какой-то дикой уверенности. Ведь если я могла, вот так бесстыдно принимать ласки, так ещё и молиться, чтобы они не прекращались. То уж остальное просто мелочи жизни.
Но даже если моей решительность хватало самостоятельно развернуться лицом к неминуемой разборке, то и у Сашки было предостаточно смелости. Чтобы начать по-хозяйски стискивать в своих объятиях.
Карие глаза смотрели на меня с непониманием и злостью, прививали чувство вины, которого априори не могло возникнуть.
— Объяснишь? — пробасил Сашка, намеренно зрительно вцепившись мне в лицо.
— Что именно? — переспросила непонимающе я.
Мне не пришлось включать дурочку, я на полном серьёзе не понимала к чему вели эти расспросы. Мы по факту друг другу никто, чтобы демонстрировать с таким энтузиазмом ревность и упаковывать слова в грубость.
— Кто это был?
— Знакомый, — сказала почти правду. Приводить в порядок его и без того вдруг проснувшееся чувство собственничества, я не собиралась. — Мне объяснительную написать?
Агрессивный порыв проявился в голосе, пролег морщинкой между бровей и скрипнул на зубах.
— Мне будет достаточно узнать его имя и причины, по которым он так себя вёл с тобой.
От воспоминаний краска прилила к щекам, сосредоточившись от полученного удовольствия приятным покалыванием на губах. А от глупого поведения Саши захотелось либо выть, либо смеяться в голос.