Явственно видел от неё отдачу. Чувствовал, как она жадно отдавалась страсти со мной. И как быстро позволяла потушить скандал утром.
Мы провели весь день в кровати и хотя Лика не рискнула принять душ вместе, а я не спровоцировал ни единой попытки заняться сексом. Мы оба отлично отдохнули.
— Ещё?!
Лика поднесла к губам кукурузную палочку с густо намазанной на ней шоколадной пастой. Мазнула по подбородку, измазала мой нос и только потом позволила её съесть.
— Всё-таки самая большая сладость — это ты.
Ухватиться за Лику не вышло, та предусмотрительно заранее отодвинулась к краю.
— Что мы делаем, Арчи? — скинула одеяло и села в кровати.
Моя футболка неприглядно болталась на ней, но даже так она оставалась привлекательной. Грудь соблазнительно проглядывалась сквозь ткань, и я не мог заставить себя отвести взгляд.
— О чем ты?
Я коснулся тонкой лодыжки, тронул округлую косточку и повёл ладонью вверх. Замер где-то на середине, чтобы вновь заскользить по бархатной коже. На внутренней поверхности бёдер рассыпались мурашки.
А я успел заметить, как Лика закусила губы и крепко зажмурилась. Её дыхание совсем сбилось, а моё замерло.
— Я об этом! — она хлестко хлопнула меня по руке, не дав забраться под подол футболки. Интонация голоса изменилась параллельно вдруг испорченному настроению.
— Мы взрослые и… — я не закончил, а бросился доказывать какие игры мы могли себе позволить.
Поцеловал ямочку под коленкой. Втянул носом запах её кожи, слишком дразнящий, чтобы перехотеть продолжать целовать каждый сантиметр её тела.
— Именно, — неуклюже отстранилась, села подобрав под себя ноги, натянув футболку на колени. — Я здесь из-за Лялькиного долга, но ты ставишь условия, а сам потом отказываешься следовать им, — замолчала на некоторое время, затем наклонившись, произнесла настолько тихо, что мне пришлось напрячь слух. — Возьми деньги, пожалуйста!
В шепот было вложено столько мольбы, что сердце стянуло чувством вины, буквально остановив его.
— Не возьму, — попытался остановить Лику, которая потянулась к сумочке на тумбе. — Мне не нужны от тебя деньги, — корявые доводы, предоставленные мной, словно пустые слова. — И долг этот чушь… теперь чушь.
— Тогда чего ты хочешь? Отношений?
Лика вспыхнула как спичка, и в прямом, и переносном смысле. Вскочив с кровати, она повысила тон. А сама изменилась в лице. Глаза сверкали гневным недоумением, щеки заливались краской гуще, чем в утреннее пробуждение. — Я не могу.
Голос дрогнул и сотряс её тело дрожью.
— Мы даже не пробовали, — прикрикнул в горячке и тут же пожалел.