Вместо того, чтобы остановиться, горничная только стала более неистовой, подпрыгивая вверх и вниз на моем члене так быстро, как она могла.
— Кончай! Сейчас же! Кончай! Пожалуйста, Кончай! — Слезы текли по ее щекам, когда она отказалась смотреть вокруг и продолжала работать бедрами.
В этот момент, даже если я не понимал, что происходит, я на самом деле чувствовал себя уродом, что я не кончил. Она выглядела настолько отчаявшейся, что наполнение ее чрева семенем казалось такой маленькой вещью. Тем не менее, момент был разрушен, как только появилась компания, и даже если бы она продолжала идти, это заняло бы еще одну минуту или две, чтобы снова довести меня до этого момента.
Было ясно, что женщина, которая только что вошла, не планировала давать ей это время. Схватив горничную за волосы, она болезненно дернула ее. Горничная пыталась бороться, но другая женщина выглядела намного старше и сильнее маленького крохотного тинейджера, и вскоре мой член выскользнул из ее мокрой киски, наш секс прервался, когда ее бросили на землю возле моих ног.
— Нет! Нет! — закричала девушка в недоумении, пытаясь запрыгнуть обратно на меня.
Тем не менее, другая женщина немедленно ударила ее по лицу. Удара хватило, чтобы разбить ей губу, и только тогда девочка пришла в себя. То есть, она рухнула на пол в нескольких футах от меня и начал безостановочно рыдать.
Мускулистая женщина, которая выглядела как охранник, вошла, держась за меч на талии и давая горничной предупреждающий взгляд, который удерживал ее от движения. Другая женщина, насмешливо ухмыльнувшись, повернулась ко мне. В этот момент воспоминания двенадцатилетней давности зашевелились, и я понял, что узнал эту женщину.
— M-мама… — я позволил словам выйти.
Взгляд женщины сразу смягчился при виде меня, хотя я все еще был на земле, мой член мокрый от секса и все еще твердый. Я пошел, чтобы прикрыть свой член, с позорным выражением на лице. К моему удивлению, мать этого ребенка, казалось, не держала никакого гнева или отвращения, видя мое обнаженное тело. Я помню, что моя мама из моей старой жизни ударила бы меня по заднице, если бы она застукала меня трахающимся в этом возрасте, не говоря уже о последствиях изнасилования. Даже в двенадцать, это была бы моя вина. Это был просто продукт времени, в котором я жил.
— Дорогой, Клиберн, ты писал в эту девушку?
Моя мать присела рядом со мной, пытаясь утешительно посмотреть на меня.
Несмотря на мягкий взгляд, ее глаза держали определенную степень интенсивности, когда она задавала мне этот вопрос.
— А?