Я принимаюсь за работу.
Через полчаса на плите стоит тушеная говядина, в духовке — печенье, а в руке я держу чашку кофе для Салли. Он отказался от чая, но чашка горячего крепкого кофе — совсем другое дело. Когда вхожу в гостиную, настолько странно, что во всем первом этаже дома нет прямых линий, Салли лежит на диване, запрокинув голову и прижав обе руки к животу, и спит.
— Отлично. Вот дерьмо.
Салли приоткрывает одно веко, глядя на меня.
— Капитан фон Трапп не был бы впечатлен чистотой твоего языка (прим. перев.: отсылка к фильму «Звуки музыки»).
— Капитан фон Трапп может поцеловать меня в задницу.
Салли фыркает. Осторожно наклонив голову вперед, он тяжело вздыхает.
— Ну, же. Давай. — Он протягивает руку, глядя на дымящуюся чашку, которую я все еще держу в руке.
Отдаю ее ему, радуясь, что он не сопротивляется.
— Я не знала, ты пьешь с сахаром или нет.
— Без.
— Дай угадаю. Ты и так достаточно сладкий? — Мой голос сочится сарказмом.
— Нет, Лэнг. Я не сладкий. Даже немного. И кофе тоже не должен быть сладким. Он должен быть на вкус, как аккумуляторная кислота. Он должен держать тебя в сознании, а не вводить в сахарную кому.
— Верно подмечено. Ты довольно прямолинеен, да? Тебе доставляет удовольствие постоянно доставлять людям дискомфорт?
Салли отхлебывает кофе и морщится, хватаясь за бок. Как только боль проходит, он ставит чашку на маленький столик рядом со своим видавшим виды кожаным диваном и направляет все свое внимание на меня тем ужасающим способом, который он усовершенствовал.
— Доставляет ли мне удовольствие постоянно доставлять людям дискомфорт? — Он на секунду задумывается. — Нет, не доставляет. Дискомфорт других людей — это неудачный побочный продукт моей политики «без вранья». Это не имеет ко мне никакого отношения. Это их вина. Они чувствуют себя неловко только потому, что ведут себя нечестно или что-то скрывают. Я не выношу вранья, и это заставляет их чувствовать себя плохо, потому что их жизнь состоит из него. Их жизнь сплошное притворство.
— Притворство?
— Ага.
— Тебе не кажется, что это немного грубо?
— Нисколько. Думаю, что это довольно справедливая оценка.
—А я? Ты думаешь, что моя жизнь — обман?
Он улыбается резко и злобно, и я знаю, что мне не понравится то, что он скажет дальше.
— Лэнг, из всех людей, живущих здесь, на этом крошечном клочке земли, твоя жизнь — самый большой обман. Ты притворяешься, что заботишься о Конноре и Эми, когда на самом деле все, что тебя волнует — это зарплата. И ты притворяешься, что пришла сюда, чтобы быть добрым самаритянином, когда правда в том, что тебя влечет ко мне, и ты беспокоилась обо мне.