– Ольга, отстань от бабушки! – Ника вошла на кухню, включила чайник. – Сто раз тебе говорила – конец света, выдумки племени майи… – адреналин для дураков. Я в другое верю: черные дыры там… с кометой можем столкнуться. А ты, мама, что молчишь? Веришь в конец света?
– Да как тебе сказать? Где-то прочитала: шел конкурс палачей. Состязались в мастерстве, кто виртуозней. В устрашающих одеждах, с криком, ревом. Народ от такого зрелища заводился на всю катушку. И вот выступает последний. Меч из ножен достал. Всего пару раз им – налево, направо. Потом убрал меч снова в ножны. Поклонился, мол, дело сделано. А вокруг все удивленно брови подняли, дескать, это что, все? А он им: « А вы попробуйте, кивните головами…»
***
Рождество встречали дважды. Первое по грегорианскому календарю – двадцать пятого декабря – дань уважения предкам Елены со стороны отца (мама его, Мария Ольшевская, была католичкой).
– Послушай, Лена, почему крестишься не так? – как-то на поминках кого-то из родни округлила глаза свекровь. – Ты, я знаю, крестилась в православной церкви. Так надо крест класть справа налево, а ты наоборот!
Почему да почему… давай, виртуальный ящик, выдвигайся, будем нащупывать ответ на этот каверзный, для многих людей ересью пахнущий вопрос. А в ящике не густо, по этой теме только одна мысль, причем в стихотворном виде: «Крест слева направо, справа на лево – крона мощна Христианского Древа… Влево ли вправо, по кругу пошла – держат над бездной два вечных крыла…»
Как-то еще школьницей, случайно зайдя в церковь, Елена спросила какую-то женщину:
– Почему вы рукой вот так, справа налево? А если по-другому креститься, что будет?
– Деточка, да ты просто молись. Смотри как мы, а мы так с детства… так надо… так все… А вопросы от лукавого.
Неубедительный ответ еще больше напустил тумана. Вторая попытка в медовый месяц. Вспоминай, Елена, как в доме отдыха, в столовой, рядом с вами, молодоженами, сидел то ли дьяк, то ли батюшка. На твой вопрос, в чем разница православного и католического креста, ответил кратко: « Мы крест на себя кладем, а они от себя». В подробности вдаваться не стал. Вздохнул только: «Ох, грехи наши тяжкие…»
А помнишь, родив Нику, ты ездила по путевке в Трускавец? Карпаты… от небесной сини горы тоже казались синими, в белооблачных шапках… земляника – вкуснее не ела. Первая неделя – процедуры в санатории, а в воскресение, гуляя по городу, ты случайно вошла в костел. Строгая, на грани аскезы простота внутреннего убранства. Высокие готические потолки. Деревянные темные от времени скамейки. Воздух, пропитанный молитвами к Матери Божьей. Впереди тебя опираясь на костыли, зашла женщина, облегченно села во втором ряду. Заходили люди, рассаживались. Зазвучала музыка. Ты тоже присела на скамью. Но… душа твоя вдруг впервые встала по стойке смирно. И рука с легкостью единственного (для того времени) варианта осенила плоть крестом. Слева направо. Почему у тебя именно так, а не иначе? Почему Матерь Божья тебе пока ближе, понятнее, чем православная Огненность Триединства Духа?