Как же я соскучился за эти дни. Казалось бы, всего трое суток, что здесь такого? Да не тут-то было. Расстояние очень явно ощущается, когда находишься в тысячах километров от человека, рядом с которым и пара сантиметров это много.
Тонкие пальцы котенка быстро скользят по моим плечам вверх, гладят шею сзади и путаются в волосах, выдавая ее собственную потребность во мне. Это закорачивает нервные окончания, заставляя внутренности выворачиваться от желания схватить малышку и увести подальше отсюда. От прицела ее матери — дементора, от влажных и липких взглядов всех, у кого в штанах болтается член, и самое главное от мудака Нарека, который преданным псом плетется за МОЕЙ девочкой весь вечер.
Кретин такие плотоядные взгляды посылает в её сторону. Жаль, Тигран их не видит, а то поотбивал бы ему уже все, что между ног.
Я бы и сам с маниакальным удовольствием этим занялся, чтобы не смел больше пожирать Мариам глазами и представлять её в роли “своей жены”. Ублюдок!
Не замечаю, как при одной только мысли о нем сгребаю Мариам сильнее, вдавливая спиной в стену и лишая возможности дышать. Зубами ударяюсь о её зубы.
Мариам всхлипнув отрывается от меня.
Бл*дь!
— Прости…. — выдыхаю и уже мягче прижимаю к себе, впечатываясь в ее висок губами. — Не хотел тебя пугать.
А потом отстраняюсь и обвожу взглядом в который раз за вечер нежное лицо.
Такая чертовски красивая! Самая красивая во всем мире. Только слепой бы сегодня не обратил на нее внимания. Во всей этой мишуре искусственного грудастого хлама моя девочка, как живой цветок, притягивающий взгляды каждого своей натуральной привлекательностью.
— Демьян, все в порядке? — искренний взволнованный взгляд немного осаждает черную ревность.
Шумно выдыхаю и провожу пятерней по волосам. Нет, не в порядке….
— Я погорячился, когда подумал, что сегодняшний вечер будет легко пережить.
— Почему?
— Потому что рядом с тобой крутятся все, кому не лень, а я даже не могу заявить на тебя малейших прав. Показать, что ты моя.
— Ты же знаешь, что твоя!
В карих глазах искрой вспыхивает неприкрытое удовлетворение от моих слов, тут же смываемое волной вины.
— Мне жаль, что все так. Но я тебя понимаю.
Ловкие пальцы едва прикасаясь съезжают вниз по моей скуле, а меня словно током бьет от нежности прикосновений. Ей не нужно лезть ко мне в штаны, чтобы заставить думать о себе сутками напролет. Я и так помешался, не в состоянии выбросить из головы хотя бы ненадолго. Мариам останавливается на вороте рубашки. Ладони ложатся на мою грудь. Горячие, словно из печки.
— Понимаешь?