Снова и снова вспоминал лирик свою встречу с новой подругой. Она ни в чем не обвиняла, ничего не требовала, а лишь с готовностью слушала ночи напролет, молча кивала с благоговейным трепетом уважения. Офелия была бледной, хрупкой и ранимой. Тем больше было в ней сходства с ангелом, спустившегося из-под небесного купола. Она предпочитала либо тихо шептать, либо молчать и никогда не говорила звонким и звучным голосом. Так шептал осенний ветер за окном, разгоняя яркую листву. Неудивительно, что до встречи с Грёзом и его поэзией ей было трудно выжить в этом алчном, жестоком мире. Она в первые так много разговаривала, рассказывала о себе. Девушка и не думала, что способна так много и красиво говорить. Все шло и ложилось также красиво и ровно, как строки в поэмах, до той поры, пока в один из дней не раздался требовательный стук в комнату Грёза. В комнату, ставшую отрешенной от внешнего мира кельей. Поэт нехотя открыл заржавевшую дверь, протяжно скрипнули несмазанные петли.
– Ужас! Ты что, совсем из дома не выходишь? – затрубил голос незваного гостя. Он оглушил как поэта, так и Офелию, привыкшую к разговорам в половину голоса. Девушка тотчас же спряталась от незнакомца за большой дубовый книжный шкаф.
На пороге стоял врач-психиатр, не успевший переодеться из белого халата в простую клетчатую рубашку. Это был давний и до поры до времени единственный друг поэта – Мунд. Они перестали общаться с той поры, когда будущий врач забросил в угол красивые сборники поэм, обменяв их в библиотеке на учебники по анатомии. Странно, что же привело его снова к другу юности? Лирик лишь недоуменно смотрел на ворвавшегося приятеля, отмечая про себя, как погрубело лицо его старого друга с момента их последней встречи. Глаза четко сфокусированы на цели и действии, в то время как раньше они потерянно блуждали в поисках чего-то поистине прекрасного. Решительно сведены брови.
– Грёз, друг, как я рад, что нашел тебя! Знаю-знаю, мы долго не общались, но сегодня совершенно случайно узнал через одного пациента твой адрес и после работы прилетел повидаться!
Громкий голос Мунда доходил до ушей поэта, но не попадал ни в ум, ни в сердце, разбиваясь на несвязанные слоги. Из распахнутой двери веяло зябким холодным ветром, Грёз несколько раз чихнул, сердито потирая нос.
– Будь здоров! – бодро ответил психиатр.
– Спасибо…– безразлично отозвался поэт.
– Странно у тебя тут пахнет…Не то плесенью, не то гнилью какой…Как в колодце! Да у тебя в такую хорошую погоду все окна закрыты!
Врач деловито прошел в дом, по-хозяйски распахнул деревянные ставни. Сквозняк ворвался в комнату, игриво разбрасывая со стола чернильные рукописи. Офелия за шкафом поежилась от холода и страха перед незнакомцем.