– А где вы жили, когда были живы родители?
– Здесь.
– Здесь? – удивилась Оля. – Как так здесь? В этой хижине?
– Да. Нам больше некуда было идти.
Оля почувствовала укол совести, когда тема разговора опять коснулась семейной драмы Хастада. Стоило Оле представить, как умерли его родители, на глаза у неё наворачивались слёзы.
***
Целую неделю Олю не пускали на улицу, объясняя запрет опасностью. Её глаза истосковались по дневному свету.
– Хастад, мне здесь плохо, – сказала она, отчаявшись после долгих уговоров показать ей окрестности.
– Снаружи тебе понравится ещё меньше, – нахмурился он.
– Я слышала человеческие крики где-то вдалеке. Думаешь, это меня испугает? Ты и сам понимаешь, что не получится держать меня здесь полгода.
– Ладно, завтра я покажу тебе селение, – наконец, сдался он.
Они сидели возле очага. Оля в знак благодарности обвилась вокруг шеи своего великана и прошептала:
– Спасибо.
Её всё ещё немного смущали колкие ревнивые взгляды Ашсахи, но та почти всегда находилась рядом, а нежности хотелось.
Хастад довольно заурчал в Олиных объятиях и потёрся щекой о её руку. Затем он томно вздохнул и продолжил чистить картофель, принесённый с Земли.
Хола не притронулась бы к обычной великаньей еде. И лучше бы ей не знать, чем на самом деле питаются серые великаны.
***
Вечером Хастад нагрел воду, чтобы Оля могла нормально помыться. Пластиковая ванна была украдена из человеческого мира ещё давно, когда Хастад только начал помогать сестре.
Оля залезла в тёплую воду и расслабилась. Великан ощутил возбуждение, как только увидел свою женщину обнажённой. Оля уже знала эти его ужимки и стеснение.
– Хастад?
– М?
– Раздевайся, – сказала она с игривой полуулыбкой на губах.
– Здесь?
Под помывочную был отведён тесный отсек. Вместо стен пространство разделялось ширмами из кожи, свисавшими с потолка.
– Да, здесь, – улыбнулась она.
– Ребёнку точно не будет плохо?
– Точно. Он ещё крохотный.
Оля набросилась на своего великана прямо на старых шерстяных шкурах, покрывавших пол в помывочной. Они оба опасались, что их любовные утехи прервёт бдительная Ашсаха, поэтому, как могли, старались не издавать звуков.
Хастад заворожённо водил ладонями по гладкой Олиной коже и чувствовал, что вот-вот дойдёт до пика наслаждения.
Её грудь прыгала вверх и вниз. Оля ритмично двигалась на нём в позе наездницы.
Вдруг её бёдра застыли на месте, тонкий стан сначала выгнулся, а затем обмяк. Она легла на грудь великану и удовлетворённо вздохнула. Всё-таки как же хорошо им вместе. Оля не хотела бы видеть рядом с собой никого другого.