– Я не успел приготовить еду, но взял кое-что из магазина, – сказал Хастад.
– Иногда мне кажется, что я тебя придумала, и всё это происходит только в моей голове, – призналась она.
– Всё по-настоящему, Хола, – великан прижался щекой к щеке своей женщины.
С этого дня для них началась другая, более спокойная и радостная жизнь. Некоторое время Оля по привычке вздрагивала, когда хлопала дверь или поскрипывал пол, но вскоре убедилась, что теперь они в безопасности.
У судьбы своеобразное чувство юмора. Жизнь подарила Оле замечательного мужчину, но, не желая разуверять её насчёт людей, сделала его не человеком.
***
Оля не заметила, как прошёл год. Казалось, она только недавно ступила на порог дома, и вот…
Ход времени был заметен только по подросшему Хасу и меняющейся обстановке в убранстве дома.
Хастад всё что-то мастерил в доме и на участке возле него.
В избе стояли современные пластиковые окна. Их великан без угрызений совести утащил с выставки новинок. Пришлось, конечно, повозиться, чтобы подогнать оконные проёмы под пластиковые рамы, но с обновками зимой в избе стало теплее.
За прошедший год вокруг дома вырос частокол и теперь можно было выходить на улицу, не опасаясь нападения диких зверей.
Со временем Хастад научился всему необходимому. Для него не существовало разделения на женские и мужские обязанности: он мог испечь хлеб и почитать ребёнку книгу, а также зашить дырку на одежде или прополоскать бельё в реке.
***
Счастье омрачала лишь болезнь Хаса. К году малыш не научился ни ходить, ни ползать, ни сидеть. Вместо «мама» и «папа» он говорил «ма» и «па». Все его слова состояли из одного слога. Более сложные артикуляции ему не давались.
Хастад раздобыл руководство по уходу и развитию больных ДЦП. Ежедневные занятия с Хасом были расписаны по часам. Массаж, речевые упражнения, прогревания, гимнастика, еда, купание, сон… Эффект от занятий был, но каждое маленькое достижение давалось титаническим трудом.
Оля плакала по вечерам – настолько ей было жаль сына. Если бы в тот роковой день Хастад отправил её в больницу раньше… Может, тогда Хас был бы здоров. Олино упрямство вылилось в неизлечимую болезнь сына.
***
За год мирной жизни в уединении у Оли с Хастадом ни разу не было близости.
В первые месяцы жизни в доме они по очереди дежурили по ночам у кроватки Хаса. Потом, когда риск удушья у малыша снизился, начались бессонные ночи с прорезыванием зубов и истериками.
Сон превратился в роскошь. К концу дня сил не оставалось даже на улыбку. Оля потеряла счёт дням. Целый год для неё слился в один долгий и безумно утомительный день.