***
Внеплановые и плановые выходные пролетели быстро, но продуктивно: Хастад встал на ноги и уже пытался хозяйничать по дому, а Оля всеми фибрами души чувствовала облегчение.
Как-то сами собой в разговор вернулись шуточки и дурачества, правда, до щекотки и борьбы пока не доходило ввиду незажившей раны.
– Хола… – произнёс Хастад вечером перед Олиным первым рабочим днём. – Спасибо, что не бросила меня.
– А, пожалуйста, – широко зевнула она и натянула на себя одеяло.
– Можно я подержу тебя за руку?
– Нет.
– Извини… – сконфузился он.
– Ничего. Я понимаю, что ты благодарен, но держать друг друга за руки – это для меня слишком интимный жест.
– Мы уже держались…
– Тогда я хотела, чтобы ты выжил. Это было по-дружески. Ну всё, хватит об этом. Я спать.
Хастаду не впервой было натыкаться на запреты. Сначала Хола пыталась выгнать Хастада, потом не хотела быть его женщиной, а теперь вот не разрешила подержать её за руку. Но ничего, скоро Хола поймёт, что Хастад достоин её.
***
Так как Хастаду показано было лежать, а не строить из себя охающую домработницу, Оля пошла на компромисс и объявила кино-выходные. Диванный покой, познавательно-развлекательные фильмы и вкусные угощения – вот план на ближайшие два дня.
В качестве дополнительной моральной поддержки Оля разрешила Хастаду положить голову ей на колени.
Теперь присутствие рядом великана уже не казалось Оле пугающим, тёмно-серая кожа тоже перестала вызывать отвращение.
И Оля исключительно из дружеских побуждений провела рукой по голой великаньей голове. Хастад вздрогнул и напрягся.
– Тебе больно? – спросила девушка.
– Нет. Приятно. Мама делала так, – ответил он.
– Она ведь умерла, да? – Оля давно искала повод выудить из великана хоть какую-то информацию о его прошлом.
– Да, – нехотя отозвался Хастад.
– А кто-нибудь ещё из родных у тебя остался?
***
Великан против воли провалился в страшные воспоминания из детства, которые и без того множество раз прокручивались в его снах. Хастад всей душой ненавидел белых великанов, народ, с которым серые великаны вели многовековую войну.
В то утро, когда их семья собиралась завтракать, в хижину ворвались белые воины. Всё случилось мгновенно. Вот Хастад ещё улыбается, глядя, как мама поднимает за хвост жареную крысу и дразнит его; спустя мгновение отец, сидящий ближе всех к выходу, падает замертво с разрубленной надвое головой. Мама, не успев спрятать детей, хватается за горло из которого фонтаном брызжет кровь. Старшая сестра накрывает Хастада одеялом и закрывает собой. Спустя какое-то время всё затихает. Сквозь щель между одеялом и подстилкой, Хастад видит, как шкуры, которыми был выстлан пол в хижине, темнеют, пропитываясь кровью. От дурманящего запаха смерти немеет горло, не получается даже заплакать.