- Ну… Германия всего в паре часов перелета, - утешила я, - это не страшно.
- Да Валька не хочет, чтоб мы виделись… Она же… Ну ладно. Это все решаемо, ты права. Просто я сегодня провожал ее, Ленку мою… И она сказала, что… Скучать будет…
После этого голос у него ощутимо дрогнул, сигарета выпала из пальцев.
Я изо всех сил порадовалась за неизвестную маленькую Лену, которую он, похоже, очень сильно любит. Он, наверно, был бы хорошим отцом, несмотря на определенные… Сложности.
Я бы, наверно, хотела, чтоб у моих детей был такой отец.
И вот после этой мысли я и разрыдалась.
Как-то очень остро накрыло ощущение непоправимости ситуации, окончательности. Потери. Странно, я же , на самом деле, и не задумывалась раньше о возможности стать матерью. Просто это где-то всегда было. Незримо. А вот теперь… И не было.
Я рыдала, самозабвенно и взахлеб, а незнакомый мне мужчина обнимал меня, гладил, что-то бурчал в макушку успокаивающее.
И мне было неожиданно хорошо в его грубых руках. От него приятно пахло, смесью спиртного и чего-то горьковатого, и этот аромат одновременно успокаивал и будоражил.
Это было настолько правильно в тот момент. Настолько логично.
И то, что он меня поцеловал потом, тоже было логично. И то, что мы, не размыкая рук и непрестанно целуясь, поднялись ко мне и провели остаток этой пьяной ночи откровений еще более откровенно, было во сто крат логичней.
И правильней.
И утром у меня, на удивление, не было похмелья.
Ничего не было.
А мужичина, странный, непростой, но в чем-то очень честный и открытый, был. И мне совсем не хотелось, чтоб он уходил.
Он и не ушел.
Так и остался со мной, утешая, успокаивая, называя лисичкой, маленькой и рыжей.
Откуда он взял это определение, учитывая мой природный каштановый цвет волос, было непонятно.
Он не пояснял.
А через двое суток, проведенных вместе, практически в обнимку, отвез в аэропорт. У меня был рейс.
И , вот честно, мы не договаривались ни о чем. Ни о будущем, ни о настоящем.
Не знаю, как для него, а для меня эти двое суток были каким-то выпадением из реальности. Странным и волнующим.
И сам он, странный и, наверно, для кого-то страшноватый мужчина, был лекарством.
Антидепрессантом. Который вызывает привыкание.
Я легко отпустила его тогда. Легко попрощалась, ничего не ожидая. Ничего не спрашивая.
И не удивляясь. Когда он встретил меня с рейса.
С тех пор прошло семь лет.
Наши отношения сложно было назвать нормальными.
Наверно, для кого-то они вообще были бы… Странными. Неправильными.
Но мы с Виктором, так звали моего случайного, ставшего постоянным, мужчину, уже были не в том возрасте, чтоб оглядываться на кого-либо.