В ожидании чего-то доброго, радостного тянулись предновогодние часы. Держа на весу елку, Иван Мартынович шел позади жены. Неслышно падал легкий снежок. И тишина на улицах Гродно, и этот медленный снежок опять настраивали на размышления.
- Ты знаешь, о чем я думаю? - спросил Иван Мартынович.
Лена подождала мужа и взяла его под руку.
- В новогодний вечер всегда провозглашают тост за счастье, продолжал Иван Мартынович. - А знаешь, что это такое?
- Когда все в жизни удается...
- Нет, счастье не просто удача. Счастье даже в поисках лучшего, в преодолении всего, что мешает жить.
- Это похоже на муку, - обронила Лена. - Не хотела бы я такого счастья.
- Э-э, родная, и у нас с тобой всякое может быть в жизни: и слезы, и радости, и волнения, и трудное расставанье...
- Не пророчь, - перебила Лена.
Но Иван Мартынович продолжал рассуждать.
- Если во всем том - и в беде и в радости - мы останемся самими собой, чистыми и до конца верными - вот это и есть счастье.
Он остановился и, по привычке водя пальцем у своего лица, добавил:
- Мудрость в том, чтобы извлекать удачи из неудач, радость - из горя. И счастье может по-настоящему понять и достойно оценить только тот, кто пережил несчастье...
Особняк, в котором верхний этаж занимал полковник Гнездилов, отыскать было не так просто. Правда, особняк стоял в центре города, и Гребенников как-то заезжал к Гпездилову, но забыл, где он живет. Гребенников лишь помнил, что особняк имеет высокую каменную лестницу с двумя крылатыми львами по бокам, возле растут старые липы, каштаны. Деревьям, казалось, тесно было за железной оградой, ломились они всеми ветвями через решетку, на простор, застилая прохладной тенью дорогу. Теперь снег запушил и дома и деревья.
Долго пришлось Гребенниковым блуждать, пока наконец в переулке они не увидели приметную изгородь с высокой ажурной дверью. Войдя в палисадник, Иван Мартынович поднялся по каменным плитам на крыльцо и постучал в дверь. В прихожей послышались шаги, но, прежде чем открыть дверь, кто-то включил свет наружной лампочки.
- Свои, свои! - с нарочитой веселостью в голосе произнес Гребенников и, пропустив жену, неуклюже протиснулся с елкой и поставил ее на паркет, натертый до зеркального блеска.
Сам полковник Гнездилов не вышел встречать, и от этого Гребенников почувствовал неловкость. "Должно быть, гостей занимает", - успокоил себя Иван Мартыновыч, а минутой позже услышал голос хозяина дома.
- Ты уж чуть не вывел меня из терпенья. Хотел даже послать за тобой гонца.
- Лесная гостья задержала, - кивнул Гребенников.