Так бывало не раз: вздыхала, томилась, плакала украдкой... А время тянулось медленно, будто ехало на старых, изморенных волах.
Иногда ей чудилось, что она забывает Алексея: его глаза, губы, волосы. Вот и сейчас она вдруг почувствовала, что не может представить даже его улыбки.
"Да что это со мной?" - испуганно упрекнула себя Наталья и подняла вязанку хвороста и краем опушки, где снега было меньше, пошла к саням.
Выйдя на тропинку, она услышала какой-то шорох и оглянулась. У самых ее ног пробежал заяц-беляк, упругими неуклюжими подскоками метнулся в кусты.
Со стороны поля показался военный с подоткнутыми за ремень полами шинели. Он шел на лыжах машистым шагом.
- Не пробегал тут заяц? - спросил он подъезжая.
- В кусты шмыгнул, - ответила Наталья и повернулась, чтобы идти дальше. Но человек загородил ей путь, поставив лыжи поперек тропинки.
- В какие кусты?
- А вон видите след, - показала она рукой.
- Э-э, черт, в гущину мотанул. Теперь не найти, - пожалел военный и снял шапку: от свалявшихся мокрых волос шел нар. Он посмотрел на нее по-мужски напористым взглядом, охватив разом и лицо, слегка покрытое у глаз даже зимой веснушками, и разлато приподнятые, будто от вечного удивления, брови. Наталья встретилась с его глазами, внутренне поежилась.
- Куда вы торопитесь?
- Меня ждут.
- Муж? Он у вас строгий?
- Хотя бы и муж - не все ли равно, - сухо заметила она и внезапно усмехнулась: - Догоняйте своего зайца-то. Небось ждет...
- Потерпит. А вы, простите, в Ивановке живете?
- Хотя бы и там... - Удивленно посмотрела на него, как бы спрашивая: "Откуда это вам известно? И что вы от меня хотите?"
В это время из глубины леса послышался простуженно-хриплый окрик:
- Наталья! Куда ты запропала!
- Я сейчас, батя, - отозвалась она и пошла напрямик через заснеженный кустарник.
Он долго глядел ей вслед. Глядел и думал: "Ну и дикарка! А красавка жизни бы не пожалел ради нее..."
ГЛАВА ВТОРАЯ
Село Ивановка - большое, из конца в конец версты четыре наберется разметалось на юге Черноземья, в той местности, где зима полнится снегами, крепкими морозами, а лето долгое и жаркое, даже по ночам душно, и только изредка короткие ливни бодрят воздух прохладой. Село раскинулось полукружьем, с травяным выгоном посредине, и от избы до избы напрямую неблизко, глядишь вечерами - еле угадываются тихо мерцающие в окнах огни керосиновых ламп.
На юго-западе - два сада, разделенные сухим логом. Один - Старый подступает к селу совсем близко, в нем некогда стояла помещичья усадьба, о которой теперь и помину нет, разве только заметишь где-нибудь в ямах, густо заросших глухой крапивой, осколки фаянсовой посуды. Рядом со Старым садом разбит другой; его назвали Новым. Проходя через лог по тропинке, редко кто не захочет попить в жаркую пору воды из прохладного родника или поглядеть на одинокую, выросшую без догляда лесовику. Кудлатая, вся в сучьях, она не ведает неурожайных лет; обычно яблони-неженки через год родят, а эта - неприхотливая, дикая - каждую осень наливается рдяно-зелеными, вяжущими рот плодами, и вкусными они бывают только прихваченные первыми заморозками.