— Так бывает, Наташа, — сказал Мартынов. — Только это не важно. Можно ссориться, можно. Нельзя ненавидеть. Впрочем, ссоры — занятие бессмысленное, мне кажется. Человека словами не переделаешь, только ранишь. И эти раны не рубцуются.
— Да, — тихо согласилась Наташа.
Накопившиеся за последние дни обида и раздражение словно смывались сейчас какой-то чистой струей. Все слова профессора ложились на измученное сердце Наташи живительным лечением. Мрак и беспросветность рассеивались, жизнь не казалась такой уж страшной. Но одновременно появлялась и зависть. Оказывается, можно жить совершенно иначе, без скандалов и выяснений, без подозрений и слез. Она верила профессору. Да и зачем ему было лгать? И с этой верой укреплялась ее уверенность в себе. Действительно, она совсем потерялась в последнее время, стала какой-то чужой даже для себя. Разве это она, Наташка Денисова, которая устроила забастовку и раскусила Багина-старшего, которая лупила хулиганов в ночном парке, заставляла преподавателей выслушивать свои ответы, вела дом, работала и училась? Почему она оказалась в такой зависимости от пусть даже любимого человека? Она не может быть невольницей. Она — свободный человек. Свобода, вот, наверное, то, что Наташа теперь оценила как самое главное.
Все, довольно, теперь все будет по-другому.
— Спасибо вам большое, Владимир Константинович, — сказала она и вдруг неожиданно даже для себя чмокнула Мартынова в щеку. Мартынов зарделся, заерзал на сиденье, пробормотал:
— Ну-ну… Не за что… Вы держите только хвост пистолетом.
— Это я вам обещаю! — весело сказала Наташка. — Уж будьте уверены!
— Ну что ты, Наташка, — сказала Ирина. — Не надоело копейки считать?
Они стояли с подносами в очереди в студенческой столовой. Ирина скептически окинула взглядом Наташин скудный поднос с одним винегретом.
— А можно один гарнир? — попросила Наташа раздатчицу.
— Пожалуйста, — та пожала плечами и плюхнула на тарелку блямбочку гречневой каши.
— Не надо, спасибо, — остановила ее Ирина и решительно поставила на Наташин поднос суп и антрекот. Наташа растерянно подняла на Ирину глаза.
— У меня…
— Гастрит, — хмыкнула Ирина.
Она подвинула оба подноса к кассе и сказала, доставая деньги:
— За два посчитайте.
— Ну зачем ты? — тихонько спросила Наташа, когда они сели за столик. — Мне неудобно.
— Прекрати, — ответила Ирина, ковыряя вилкой в салате. — Ты уже на тень похожа стала. Что это за муж, который жену прокормить не в состоянии?
— Он же тоже студент, — заступилась Наташа за Андрея. Ей было неприятно, что Ирина так плохо настроена по отношению к Андрею. Делает какие-то свои выводы. А ведь она его совсем не знает, даже в глаза не видела.