— Ты издеваешься?
— Два раза в неделю в течение следующих тридцати дней, затем один раз в неделю в течение последних тридцати.
— Это чушь собачья!
— Ты также будешь ежедневно встречаться с группой анонимных алкоголиков и наркоманов.
— Ты серьезно думаешь, что я смогу ходить на встречу без охраны? Ты что, совсем спятил?
— Я делаю все, чтобы это было безопасно, и все подпишут договор.
— Зачем? Я трезвый! Это то, что ты хотел, так почему бы нам не прекратить это дерьмо и не вернуться к работе?
Он молчит слишком долго.
— Дэйв!
— Послушай, Джесси. — Он тяжело вздыхает. — Сколько стоит твоя карьера? Это твой единственный шанс сохранить все, ради чего ты так упорно трудился.
Чудовище внутри отрыгивает и гнев пузырится у меня в горле.
— Я гребаный рок-Бог. Мне не нужны ни ты, ни группа. Я мог бы выйти из этого дерьмового дома прямо сейчас и вернуться в топ-10 через неделю!
— Вот тут ты ошибаешься. Ты безработный. У тебя нет ни группы, ни лейбла, и если ты будешь бороться с этим каждый лейбл от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка отвернется от тебя.
— Нет, если хотят делать на мне деньги!
— Ты хоть представляешь сколько денег «Аренфилд Рекордз» потерял из-за тебя за последний год? Отменял шоу, потому что тебя отправили на реабилитацию, все студийные часы, которые они забронировали и оплатили, но ты так и не появился? Не говоря уже о том, что последний альбом провалился!
Рука, сжимающая телефон, дрожит, и я борюсь с желанием швырнуть аппарат в ближайшую стену.
— Это твой единственный выход. Прими это или уходи, но знай, что если уйдешь, все будет кончено.
Я тру глаза и стону. Как, черт возьми, я потерял контроль над своей жизнью?
БЕТАНИ
— Блины и бекон. — Я ставлю тарелки на стол перед тремя мужчинами, которые выглядят так, словно заглянули после того, как побывали в баре. — Могу я предложить вам что-нибудь еще?
Когда они уверяют, что все в порядке, я проверяю другие столы. Пятничные вечера в «Пирогах и блинах» гораздо оживленнее, чем можно было бы подумать. Мы не подаем алкоголь, но подаем то, чего, кажется, жаждет каждый, кто выпил.
Много углеводов.
— Прошу прощения? — Мужчина в джинсах и футболке макает салфетку в стакан с водой. — Можно мне еще сиропа? Я пролил на себя. — Он подносит влажную салфетку к паху и энергично трет пятно.
Быстрый взгляд на него возвращает меня в сегодняшнее утро, когда я вошла в комнату к Джесси.
— Конечно! — пищу я, разворачиваюсь и бегу на кухню.
Со звуком шипящего мяса на сковороде и запахом сладкого теста в воздухе, я пытаюсь забыть образ того, чем Джесси Ли занимался в постели своего брата. Забавно, но попытка забыть увиденное ещё больше заставляет меня об этом думать. Почему мы не можем увидеть то, что хотим узреть? Почему у нас нет какой-то кнопки удаления, чтобы полностью вычеркнуть изображение из нашей памяти? У меня есть список вещей, которые я хотела бы стереть из своего банка памяти.