Мужчина хмурит темные брови и разглядывает меня так же, как я его, но думаю, что он не пытается убедить себя, что я одета. У меня складывается впечатление, что он скорее пытается представить, как бы я выглядела без одежды. И судя по его скривившимся губам, сказала бы, что он не слишком впечатлен.
Мое поло «Пироги и блины» и черные брюки из полиэстера, как правило, не впечатляют мужчин.
Почувствовав запах горящего масла, опускаю руку и поворачиваюсь к плите. Очевидно, Мистер Популярность не считает нужным быть вежливым с простыми смертными, поэтому я делаю вид, что его здесь нет. Что действительно трудно сделать, когда он входит в маленькую кухню, вторгаясь в мое пространство. Я выливаю яйца в сковороду и смотрю, как они пузырятся, игнорируя его присутствие, предполагая, что он наливает себе чашку кофе. Я благодарна, когда чувствую, как он отходит и слышу, как открывается и закрывается раздвижная стеклянная дверь на задний двор.
Выдыхаю с облегчением и выкладываю яйца Эллиот на пластиковую тарелку с Эльзой, посыпаю сыром и наполняю чашку с Эльзой молоком.
— Эллиот! Завтрак готов!
В коридоре раздается топот крошечных ножек, и она останавливается у стола, прежде чем забраться в свое детское кресло.
Я сажусь рядом с ней и немного режу яйца, чтобы они быстрее остыли.
— Дай им минутку остыть, чтобы не обжечь рот.
Ее взгляд устремлен вперед, поэтому я следую за ним и вижу, что она смотрит на своего дядю, прислонившегося к деревянной опоре под навесом патио. Мужчина не смотрит на нас, поэтому я позволяю себе рассмотреть его красочные татуировки, которые покрывают даже тыльную сторону его рук, прежде чем исчезнуть под футболкой. Волосы у него короткие на затылке, более длинные и растрепанные на макушке, и это очень странный цвет. Не коричневый и не рыжий, а что-то среднее... Ух! Опускаю подбородок, когда он резко оборачивается.
— Ешь, — говорю я Эллиот, которая, похоже, ничуть не смущена тем, что её застукали за разглядыванием.
Раздвижная стеклянная дверь открывается, затем закрывается, и я задерживаю дыхание, когда Джесси выдвигает стул напротив меня и садится на него с громким выдохом.
— Дядя Джесайя, хочешь яичницу? — Эллиот откусывает кусочек и протягивает ему.
Я ухмыляюсь ее дерзости, одновременно задаваясь вопросом о его имени. Джесайя — это его настоящее имя или прозвище?
— Нет. Я ем только органическую пищу.
Я замираю от его тона — такого ожидала бы при общении между взрослыми, но не от взрослого мужчины к ребенку.
Лицо Эллиот вытягивается, и она хмуро смотрит на свои яйца, как будто у них выросли ноги.