– Нет, но ты меня, кстати, приглашала. Еще и висла на мне…
– Я перепутала тебя с Семеновым! Ты – последний в списке тех, кого я бы пригласила в дом! – Аля повышает голос. На нас начинают оглядываться прохожие, только Воронихину это мало волнует. Львовича тоже. Они даже про нас, кажется, забыли.
– Ну да, ну да… Думаешь, я не помню твои приглашения? В чулочках. С бантиками. – Точно забыли…
Аля бледнеет, что-то хочет сказать, открывает рот… И, развернувшись, уходит.
– Разберетесь? – Львович, не отводя взгляд от Али, отдает статуэтку Сереже. Спешит за Воронихиной, но в какой-то момент замедляет шаг. Наблюдаю, как он идет вслед за Алей, чуть поодаль. Когда она оборачивается, Львович кричит: «Что? Мне просто в ту же сторону».
– Разве им по пути? – спрашиваю Сережку. Тот пожимает плечами.
– Сами разберутся. Пошли уж, корову отдавать.
Администратор, к которому мы приходим с повинной, смотрит насмешливо.
– Вот. – Сережка протягивает корову. – Держите.
– Принесли. Молодцы. – Смотрит на часы. – За шесть часов справились. Себе оставьте.
– Так она же эксклюзив, из Парижа… – недоумеваю я.
– Да из какого Парижа. Из соседнего магазина. Уже другую купили, – смеется администратор.
– А зачем тогда… – начинаю, но он меня перебивает:
– Чтоб не повадно было. Ладно, хороших выходных.
– Ну и что с ней делать? – спрашиваю Сережку. Он убирает корову в карман куртки.
– Сохраним. Для потомков. Будем внукам рассказывать, как в двадцать лет мы украли корову…