Часто он бывал у нас. Отец тоже навещал его и каждый раз привозил какие-то диковинные вещи. Они просто обменивались.
Однажды он взял меня и Салима с собой. Для нас это было открытием целого нового мира! Мы увидели такие вещи, о существовании которых и не подозревали. Нас удивили вещи из железа – орудия труда. Соха-плуг так поразил нас, что мы пытались им пахать землю. Я стал конем, впрягался и старался сдвинуть с места тяжеленный плуг, а Салим ловко управлял! Но больше всего нас потрясло ружье Майдайкина.
Наш тамыр дал нам подержать его. Мы с Салимом наперебой хватали ружье, держали в руках так и эдак, но не знали, что с ним делать. Я взял ружье за ствол и хотел помахать как соилом – боевой палкой, а Салим в свою очередь взялся за приклад и сделал несколько колющих движений, как с найза – копьем. Майдайкин засмеялся и показал, как и чем заряжается ружье, как прицеливаться и стрелять. Мы тогда толком не понимали, что такое огнестрельное оружие, но интуитивно чувствовали страшную силу, затаенную в гладком, холодном металле. Салим оказался проворнее, быстро смекнул, что к чему, и начал изображать стрельбу – палить от руки, не прицеливаясь, и громко, азартно произнося при этом «пух, пах, пух!» Отец любовался его ловкими движениями, а Сары-орыс, Желтый русский, крутил усы и качал головой. Да, это была первая встреча наивных степных детей с ружьем, и теперь я понимаю, почему так загрустил наш тамыр Майдайкин.
Нас пригласили к столу. Жена Майдайкина разливала чай из толстого блестящего самовара и угощала нас горячими пирожками с квашеной капустой. Мы с Салимом впервые ели пирожков, они были необыкновенно вкусными.
Отец беседовал со своим тамыром. Мы ничего не понимали, но помню, иногда они начинали спорить на повышенных тонах, и нам становилось не по себе. Уже потом, по дороге в аул, отец нам пересказывал суть разговора.
– Тамыр говорит: пойми ты наконец, Аманжол, меня правильно и раз и навсегда запомни – не от сладкой жизни русский мужик оторвался от родной земли и пришел в твои степи! Нас тоже закинули сюда силой! Да и еще показывает при этом пальцем наверх. Догадывайся, мол, кто!
– Кто!? – шумно спрашиваем мы с Салимом.
– Ясно, кто… Белый царь, их батюшка!
Отец только грустно хмыкнул. Мы тогда толком не понимали, зачем все эти споры и разговоры.
Отец рано начал учить нас читать и писать. Быстро, азартно я научился грамоте – арабские литеры излучали свет знания. Мне очень нравилось расшифровывать арабскую вязь, по буквам, по слогам складывать целое слово, затем предложение и вникать в их смысл. Повзрослев, я открыл для себя кириллицу – русскую письменность – и совершенно новый мир.