Шли непрерывно, день за днем, ориентируясь по солнцу и звездам. Так прошло несколько недель. И чудо… Наконец-то мы вышли из тайги!
А еще через несколько дней добрались до поселка, где жила бабушка Татьяны. Она была еще жива, было ей уже хорошо за восемьдесят. Но она хорошо выглядела, двигалась энергично – целительница! Дети Татьяны уже выросли. Трогательная была встреча родных через четырнадцать лет – они радовались и плакали. На мои глаза тоже невольно навернулись слезы.
Недельку прожил у них. Но пришло время прощаться.
Бабушка и ее дети поблагодарили меня за спасение и поддержку Татьяны, я благодарил их за то же самое.
Татьяна проводила меня до окраины. Долго не могли проститься. Отойдя довольно далеко, оглянулся – она все еще стояла у дороги. Она помахала мне ручкой. Я ответил тем же. Мы оба понимали, что расстаемся навсегда.
Такова жизнь – состоит она из встреч и расставаний, и мы, люди, взаимосвязаны незримыми нитями судьбы.
Почти целый год продолжалось мое мытарство. Бродил по вокзалам, станциям, селениям, по степи. По дороге я узнал о смерти Сталина. Не знаю, но, кажется, на душе стало легче и появилась надежда на спасение.
Когда приехал в родной край, никто меня не узнал. Даже сам толком не понимал, кто теперь я – фронтовик или преступник?
Отправился на фронт сорокалетним мужчиной из города Степняка, а вернулся пятидесятичетырехлетним пожилым человеком в аул посреди койтасов. Многие знакомые уже умерли или разъехались кто куда. У всех была своя трагедия, раны войны еще кровоточили, и людям было не до других. Проблем хватало и у властей, началась целинная эпопея, так что никакого интереса ко мне ни у кого не возникло. Наша семья в начале войны переехала в аул посреди койтасов, к старшему сыну, табунщику Кабдошу. Они мне писали об этом на фронт, поэтому я точно знал, куда идти.
Я пришел домой вечером.
Когда тихо вошел, Халима пекла баурсаки в казане – котле у печи. Она не сразу заметила меня, и я тихо окликнул: «Халима! Халима!»
Халима подняла голову, посмотрела на меня, да так и застыла. Затем обняла меня и зарыдала. Долго, долго плакала она, прослезился и я. Выплакавшись, она пришла в себя.
Пришли дети. Радости не было предела. Все казались счастливыми безмерно.
Но время брало свое. Мать, оказывается, умерла четыре года назад. Ей было семьдесят два года. Я, испытанный воин, пожилой человек, всегда чувствовал себя маленьким ребенком, когда была жива мать. И вот вмиг почувствовал себя стариком. Халима утешала, как могла:
– Она верила, что ты вернешься! Переживала, когда после победы от тебя не было ни весточки! Чувствовала, что с тобой случилось что-то страшное! Но говорила, что видела сон, что ты жив. Молилась аллаху за тебя и Салима! Все время просила Всевышнего взять ее в жертву, лишь бы вы остались в живых!