— Тш, тихонечко, Маша за стенкой, — резко притянул меня за волосы, тяжело дыша в шею. От того, что меня могли услышать, ощутила еще большее возбуждение. Поразительно.
Я рвано дышала и с трудом могла осознать реальность, когда Боря резко перекинул меня на кровать, перехватил ноги и закинул к себе на плечи.
Неземное наслаждение пронзило тело, от глубоких и резких фрикций мой мозг затуманился окончательно. Внутренняя агония распространилась по венам.
Боря сильно сжимал мои бедра и вколачивался как одержимый. Спустя мгновения резко отпустил и вышел, наклонившись к губами, провел языком вдоль ранок на воспаленной плоти. Печет. Но боль может быть приятной.
Я жадно всматривалась в родные черты лица и губами ловила малейшие эмоции, водила ранеными губами по едва заметным морщинкам у глаз, шраму у неровной брови. Взмах длинных ресниц щекотал нежную кожу.
— Все хорошо? — даже сейчас волновался за меня.
Лишь кивнула и сама потянулась к губам, а ногами обхватила массивные бедра, притягиваясь теплым местечком к твердому члену.
Боря тяжело выдохнул и медленно, сантиметр за сантиметром начал входить в меня. Мучительно медленно вошел, и так же неторопливо вышел. Руками цеплял возбужденные соски, а губы никак не оставляли мой и без того истерзаный рот.
Толчок, укус в шею, еще толчок, и вот уже безумное возбуждение внизу живота нашло свое освобождение. Одновременно со мной кончил, притянув меня за ягодицы резко к себе. Обхватила его руками и ногами с такой силой, что даже если бы он захотел выйти, то не смог бы. Заключила в тиски.
— Я не дам тебе разбиться. Никогда, — прошептал и поцеловал в лоб. А затем, не выходя из меня, перевернулся на спину, опуская мое расслабленное тело сверху. Веки потяжелели и способность разговаривать отключилась. Мы стали единым целым на всех возможных уровнях этой бренной жизни.
И только в таком состоянии могли напитывать внутренней силой друг друга.
И где-то там приятная нега окружила мое тело, плывущее в мире приятных снов.
С ним я спала без кошмаров.
С ним я жила.
Последующие недели после возвращения Бори дались мне крайне тяжело. Следствие выматывало остатки моих хладных нервов и доводило до исступления бесконечными допросами.
Пусть большинство из них я пропускала по справке, которую очень оперативно мне «нарисовали в клинике», учеба тоже была пропущена, но и там Боря все решил и со всеми договорился. Больше ничто не могло пошатнуть мою жизнь больше, чем физическое и моральное состояние вместе с приближающимися похоронами.
В добавок ко всему, я плохо спала, плохо ела, мне все время было страшно, как только оставалась одна. Одному богу известно, как Боря все это стоически переживал. Ни слова…ни полслова в упрек. Он просыпался, если я кричала во сне от очередного кошмара, и лишь хрипло шептал в ухо, что он рядом, крепко обнимая так, что кости хрустели.