— После похорон, — развернулась к нему и поцеловала в подбородок, мягко отходя в сторону.
— Ань, не надо делать рубежи. Помощь нужна сейчас и вне зависимости от дальнейших событий.
Голос в вдогонку уже не был мягким, он стал требовательным, и нотки ранее не существующего раздражения первыми проростками вылезли наружу.
— Пусть все самое плохое уже случится со мной.
Хлопнула дверью и услышала оглушающий звон битой посуды.
Мне было страшно, но старалась этот страх не показывать. Я справлюсь сама. Справлюсь.
Сегодня похороны, которые я с боем смог организовать, впихивая взятки кому ни попадя, лишь бы наконец-то дали добро на погребение.
Всю ночь мы ожидаемо не спали, я так же прижимал ее к себе, и даже когда очередной кошмар закончился, так и лежал в обнимку, не выпуская в страхе не суметь проконтролировать её состояние.
До черных точек перед глазами мутнилось в голове, пока раздумывал, как пройдет этот день.
— Ты можешь не ехать, — прошептал в висок, гладя по шелковистым волосам. Распущенным и пахнущим как самое сладкое в мире пирожное. Моя личная порция для диабетической комы.
Потухший взгляд вернул из размышлений.
— Нет, я должна это пережить. Немаленькая девочка, — строго, но с надрывом прошептала, отворачиваясь к окну.
А на улице шёл дождь, да и ещё такой, словно водная стихия решила затопить нас. Небеса плакали с нашими душами, израненными, но такими сильными, несмотря ни на что готовыми бороться до конца.
Аня не проронила ни единой слезы ни во время начала похорон, ни когда говорили речь, ни когда закапывали два идентичных гроба, ни когда вынесли море цветов, ни когда сотни людей подошли к насыпям отдать благодарность за спасенные жизни.
Она вздрогнула и всхлипнула впервые за этот день, когда мальчик в медицинской маске лет 5, подошёл к нам и протянул рисунок, где был нарисован он и Миша со словами «Ты станеЖ кАсмонаФтом, я знаю, и Абязательно полетиш в космоЗ». Опустилась перед ним на колени и крепко обняла, утыкаясь в худенькую шейку, спрятанную под массивным шарфом. Он справился, на финишной прямой. Герой.
— Твой папа обязательно попадет на небо. Он спас меня, а я обещал, что попаду на небо первый. Дядя Миша сказал, что первым будет он, и когда наступит моё время, он придет и заберёт меня, чтобы мне не было страшно. Но мне не страшно.
Столько в этих маленьких глазках было силы, столько желания жить и такая любовь к этой жизни, что я не выдержал, и едва заметная одинокая слеза спустилась по щеке, сразу смешиваясь с проливным дождем, укрывающим нас сверху.