— Я готовлюсь уже и не знала, что вы меня ищите, — старалась лишь мельком посмотреть в глаза, но поняла, что не могу это сделать, потому что меня затягивал омут карих глаз. Как и всегда. В них хотелось смотреть и тонуть. Буквально.
Мужчина прекратил улыбаться: его злило мое «вы», но мы на работе, и я не могла сказать ему «ты», как бы давно мы друг друга ни знали. Хотя «давно» понятие спорное.
Мы продолжали молча готовиться к операции, команда анестезиологов уже на месте, операционные сестры готовы. Борис Викторович мягкой поступью вошел в операционную, я за ним. Мы отличная команда — так говорят все, и мы правда такие. Свою работу делали слаженно несмотря ни на что.
Операция длилась четыре часа, пот лился в три ручья, но я чувствовала, что сублимирую именно тут. Это именно то, что давало мне жить, именно то, что помогало дышать. Четыре часа прошли как один, и пусть позже меня настигнет усталость, но это все потом, когда приеду домой и буду плакать в подушку.
Мы вышли из оперблока, и я устало села на стул. Мужчина мягко опустился передо мной, наши лица буквально были в сантиметрах друг от друга. Мне стоило лишь чуть-чуть приблизиться и прикоснуться к таким знакомым губам. Просто позволить себе эту слабость и вернуться туда я где было хорошо. Где мне всегда было спокойно. Домой.
Он легко взял мои потрескавшиеся от перчаток руки в свои ладони и прижал к своему лицу. Неосознанно я погладила его щеки подушечками пальцев, ощущая невыносимую боль. Каждое касание резало меня без ножа.
— Ты большая умничка, и я думаю, что ты справишься и без меня в следующий раз, — мягко произнес мужчина, наклоняя голову в бок. Эта близость меня пугала, и мне было чертовски страшно от своих эмоций. Кажется, стук сердца был слышен на весь коридор. И если бы прямо сейчас я сорвалась, то уже ничего не смогла бы сделать так, как решила.
Я не двигалась и смотрела прямо в глаза произнося:
— Не думаю, Борис Викторович, мне не хватает практики.
— Ты и так работаешь на износ, милая, когда ты в последний раз нормально отдыхала? — брови мужчины сошлись на переносице. Он вспомнил, когда и вспомнил почему я мало сплю. По лицу прошла тень негодования.
— Я в полном порядке, — соврала, нещадно и нагло соврала, но поделать ничего не смогла. — Мне предложили поехать на восток военным хирургом, там будет много практики, это именно то, что мне нужно.
Мужчина рывком встал, поднимая меня и с силой прижимая к себе:
— НЕ гробь себя, не делай этого хотя бы ради родителей! Ради бабушки! Я не дам тебе допустить эту ошибку! Не дам! — он кричал и срывался, и я его понимала.