Время продолжало тянуться, хотя Юля вдруг ослабила хватку.
Около пяти она попросила сопроводить её на ужин, он отказал, сославшись на кучу нерешённых проблем и множество дел. В результате, в ресторан её повёл главный.
Антон же, пообещав персоналу вернуться, бегом направился в гинекологию. Заведующую застал практически в дверях.
— Антон Сергеевич, ну как вы с дамой из столицы справились? Говорят, она ваша приятельница.
— Сокурсница бывшая. Я к вам по поводу Марины Викторовны. Она была у вас?
— Переживаете за сотрудницу?
— Переживаю. Так что она решила?
— Не знаю. Будет думать. Почему вас так волнует её беременность? Или вы?..
— Вы правы.
— Ей очень страшно, Антон Сергеевич.
— Я знаю, потому что мне тоже страшно.
Она посмотрела с улыбкой и удивлением одновременно.
— Говорите с ней, и я рада, что она не одна.
В следующий момент Антону позвонили из приёмного, извинились и попросили вернуться на работу. Сложный случай, огнестрельное ранение.
Перед началом операции он позвонил домой, объяснил ситуацию тёте Вале.
Когда Антон покинул здание больницы, общественный транспорт уже не ходил. Сил тоже практически не было, мечталось о тёплой постели и сне.
То, что произошло дальше, больше напоминало не очень хорошее кино.
Около подъезда он наступил на осколки разбитой бутылки. Удивился, пригляделся и наткнулся взглядом на куски того, что раньше называлось сматрфоном. Кому телефон принадлежал, сомнений не возникло. Слишком знакомый чехол. Достал свой — четыре пропущенных от Марины. Глаза невольно прошлись по всей близлежащей территории.
В горле возник комок, а в душе тревога, по мере того, как поднимался лифт, переходящая в панику. То, что творилось у него в душе, трудно описать словами. Выйдя из лифта, Антон заметил открытую решётку на чердак и валяющийся рядом замок. Дверь в квартиру не заперта. Оставалась какая-то надежда, что Марина дома и спит, но Марины не было, окно на балконе раскрыто настежь.
Антон разбудил тётю Валю, получил невнятные объяснения. А ещё та была уверена, что он никогда не вернётся. Так Марина сказала.
Взял фонарь, попросил тётю Валю позвонить Виктору Петровичу.
Пока поднимался на крышу, молился Богу, в которого ни разу не верил. В голове стучало. Неужели Марина решила всё оборвать вот так?! Неужели она способна прыгнуть с крыши? И всё потому, что он допустил ошибку, что поверил, что счастье возможно, что где-то что-то сделал не так… Вопросы, одни вопросы и страх, который вместо крови бежит по всем кровеносным сосудам. Страх за неё…
На крыше Антон услышал стоны, причитания, которые не разобрать, и плач. «Ещё бы ориентироваться как-то на этой крыше», — пронеслась мысль.