Майя сразу и безусловно понравилась родителям Максима. Красивая, кроткая, неглупая, очевидно уважающая Максима, она показалась лучшей кандидатурой для любимого сына, и они благословили их на брак.
Родители хорошо знали круг золотой молодежи, в который входил их сын, но осторожная, привыкшая не доверять жизненным перипетиям мать, как бы невзначай, спросила Майю:
– Я что-то не замечала вас раньше среди друзей Максима. Кто ваши родители, чем занимаются?
Майя коротко и просто ответила:
– Не знаю: я детдомовская.
Родителей как подменили. На их лицах появилась бесчувственные железные маски, и они быстро завершили встречу.
***
Отец Максима, сенатор от Бурятии, тяжело шел по карьерной лестнице.
Секретарь райкома партии по идеологии во времена советской власти он, казалось бы, взял судьбу за загривок – жизнь состоялась, и счастливое будущее было обеспечено, а тут этот проклятый девяносто первый, когда все рухнуло в одночасье и с дипломом высшей партийной школы устроиться было некуда. Пригрел бывший одноклассник, хозяин комиссионки, взял к себе в магазин на прием товара. Облагодетельствованный сотрудник легко убедил школьного товарища, которого доставали рэкетиры, акционировать комиссионку и, конечно же, условно сделать его совладельцем с тем, чтобы с бандюганами разбирался он. У него-де еще остались связи с правоохранительными органами. Одноклассник, напуганный пожарами, избиениями и убийствами своих коллег, охотно снял с себя необходимость разборок с бандитами. Но вскоре поплатился за это. Поскольку в его бизнесе, как и везде, была неразбериха («левый», да к тому же не сертифицированный товар, уход от налогов), отец Максима как «честный гражданин», сообщил куда надо, предварительно тщательно подготовив компромат. Так что, когда за владельцем магазина пришли, осудили и посадили, бывший секретарь по идеологии стал хозяином комиссионки, которая имела несколько торговых точек и приносила большой доход. С одной стороны, чтобы выжить, люди продавали все, что представляло хоть какую-то ценность; с другой, были и те, которые сметали все подряд впрок, на неопределенное будущее. Происходил великий передел: обнищание основной массы сопровождалось обогащением кучки негодяев. А он был услужливым проводником этого фантасмагорического процесса.
Когда, придя в себя от социальных потрясений, друзья партийцы призвали его в политику, ему пришлось отмываться и от партийного прошлого, и от пребывания на торговом поприще, что, впрочем, позже он обернул в свою пользу, упрекая демократов в жестокости и мести.