Фасмер: – Кстати, и её отец был предсказателем, и она родила сына, который тоже стал ясновидцем, а звали его… Мопс, как вашу собачку.
Цезария: – Ну, положим, мопс – это порода, а зовут её Монпансье. И, откуда вы всё это знаете, Макс?!
Фасмер: – Мы ещё в школе ставили трагедию Еврипида «Финикиянки»; у Манто там небольшая роль, она же – действующее лицо в трагедии Сенеки «Эдип».
Рихард: – А, сейчас мы её ставим! (декламирует) «Коль преступить закон – то ради царства; а в остальном его ты должен чтить!». Эту фразу из «Финикянок» очень любил Цезарь, так говорит Цицерон.
Цезария: – Так вы ученики одной alma mater?
Фасмер: – Да, Рихард также оканчивает гимназию Карла Мая. У нас, строго говоря, и однокашники одни и те же.
Цезария: – Как это?
Фасмер: – Очень просто. Многие поколения русских немцев, других иностранцев, да и местных петербуржцев отдают своих детей в «майские жуки». Потому, в нашем гимназическом классе были Бенуа, Рерих и другие известные фамилии. Есть они и у Рихарда. Кстати, и это кафе господина Вольфа, с сыном которого мы учились в параллельных классах.
Рихард: – Зато я учусь с младшим Фаберже, я видел в мастерской его отца яйцо, которое будет подарено Государю Императору в ближайшую Пасху. Представляю, как он об него зубы поломает!
Фасмер (строго): – Рихард! Нельзя так пренебрежительно говорить о коронованных особах!
Подходит официант. Фасмер заказывает три чашки горячего шоколада и пирожное «Наполеон».
Рихард: – А, что тут такого? Мы живём в просвещённый век! Отгадайте-ка загадку, которую распевают у нас в гимназии:
«На площади – комод,
На комоде – бегемот,
На бегемоте – шапка.
Чей это папка?».
– Ну, угадали?
Цезария (смеясь): – Ой, я знаю, я знаю! Это на Знаменской недавно поставили памятник Александру Третьему, а он «папка» нашего Николая Второго! Но мне, замечу, господа, памятник как раз понравился. Такой мощный русский Император получился.
Фасмер: – Да, мне тоже кажется, что это неплохой памятник, и он очень хорошо вписался в существующий архитектурный ансамбль.
Рихард (насмешливым шёпотом, склонившись к Цезарии): – Это оно повторяет за нашим дядей Вильгельмом, почти слово в слово.
Цезария: – О, у вас много родственников в Санкт-Петербурге? Как хорошо! А вот у нас здесь никого нет. Мы ведь приехали из Кракова, где папа имел место профессора сравнительной грамматики славянских языков. К сожалению, он нажил много влиятельных врагов…. Так мы оказались в Санкт-Петербурге.
Фасмер: – И, где же Вы учились здесь, дорогая Цезария, до того, как вошла в число первых студенток, принятых в университет Санкт-Петербурга?