Генрих Брайер протестующе дёрнулся, Фасмер миролюбиво поднял к нему открытую ладонь.
Фасмер: – Поверь, Генрих, это не пропаганда и не паникёрство. Это объективное предвидение. Русские уже начали наступление против группы армий «Юг». Уже освободили свой древний Херсон, начали освобождение всего Крыма. Вышибли генерал-полковника Холлидта из Одессы, а о нём сам фон Манштейн высоко отзывался, кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями, сам фюрер награду Карлу-Адольфу вручал… Но, скоро возьмут Севастополь.
Брайер: – Всё равно, это похоже на ясновидение древнегреческой предсказательницы Манто…. Она тоже увидела падение Храма!
Фасмер: – Я просто знаю этот народ. Они дойдут до Берлина. Искренне говорю, Генрих, я не рад этому, но мы не сможем противостоять этой машине. И, когда они придут сюда, с ними придут и следователи ЧК. И тогда словарь станет свидетельствовать против меня, против нас. А я не выдержу не пыток, не тюрем…
Маргарита: – Получается, что издавать нельзя и не издавать нельзя. А ведь словарь практически готов.
Брайер: – Да, я тоже уже доложил фон Леерсу о готовности к изданию. Иначе…, я не должен был этого говорить, но… иначе Вас, профессор, арестовали бы уже вчера.
Раздаётся воющий звук сирены – сигнал воздушной тревоги. В глубине квартиры слышится призыв оставить свои дома и отправляться в бомбоубежище: Achtung! Achtung! Luftangriff! Luftangriff! Verlassen Sie den Raum und komm schnell in den Bunker! Снова и снова: вой и призыв – Achtung! Achtung! Luftangriff! Luftangriff! Verlassen Sie den Raum und komm schnell in den Bunker!
Маргарита Вольтнер и Генрих Брайер собираются идти, но Фасмер останавливает их, удержав руками.
Фасмер: – Постойте, дети мои. Постойте. Не бойтесь, сегодня наш район бомбить не будут. Я уже заметил, что англичане любят бить по центру, вчера досталось Рейхканцелярии и нашему уважаемому Министерству пропаганды, а американцы предпочитают бить по авиационным заводам Ораниенбаума и Бадсдорфа. До нас первыми доберутся англичане, но… завтра ночью. В связи с этим у меня родился план, выполнить который я смогу только с вашей помощью.
Брайер: – Мы слушаем.
Маргарита: – Что надо делать?
Фасмер: – Надо спасать библиотеку. Надо спасать себя. Давайте присядем. Только обязательно надо сделать затемнение. Генрих, я опять эксплуатирую твой рост, задёрни, пожалуйста, чёрные шторы, поплотнее. Я зажгу свечи, всё равно электричество выключат во всём Берлине.
Генрих заскакивает на подоконник высокого окна, затягивает ткань, прибитую непосредственно к деревянной раме, расправляет складки. Спрыгивает с подоконника и задёргивает обычные тяжёлые гобеленовые портьеры.