Фасмер тем временем зажигает свечи на массивном трёхрожковом канделябре. Кабинет погружается в таинственный дрожащий полумрак.
Фасмер: - Ну, вот, словно отгородились от всего мира. Словно нет ни войны, ни настоящего, ни прошлого…. Но они есть, давайте присядем вон там.
Они втроём уходят вглубь кабинета. Маргарита Вольтнер и Генрих Брайер садятся на диван, спины их прямы. Фасмер садится в кресло, наклоняется в их сторону. Их тени почти не колышатся.
Говорят негромко, доносятся лишь смешанные обрывки фраз. Только по голосу можно различить говорящего.
Фасмер: – Генрих… если положить… на подоконник.
Брайер: – Да, нас учили…. У меня – отлично…. Опасно.
Фасмер: – Упаковать в чемоданы, ящики…. Отправить…. Да…. Имитация….
Маргарита: – Хорошо, новый почтальон… Отправка…. Справимся ли?!
Брайер: – Осколки…. Может не получиться…. Пожар…
Фасмер: – Некогда будет разбираться…. Риск есть!… Выход…. Давайте приступать! У нас в запасе всего сутки!
Трое встают со своих мест, подходят к книжным полкам, начинают снимать книги, укладывая их в стопки на столе и на полу.
Фасмер: – Маргарита, ты делай, пожалуйста, опись вложений. Я принесу ящики и чемоданы. Потом надо будет на место этих книг поставить те, что у меня в кладовой. Придётся поработать, но это необходимо.
Фасмер выходит из кабинета, возвращается с двумя ящиками. Так – несколько раз. В молчании. Только иногда то Генрих Брайер, то Маргарита Вольтнер произносят в восхищении названия укладываемых фолиантов: «Копия «Остромирова евангелия»! «Изборник Святослава»! «Слово о законе и благодати»! «Домострой», с ума сойти!
Фасмер: – Вот ещё чемоданы…. (он заглядывает в опись Маргариты Вольтнер). А, «Грамматика» Мелетия Смотрицкого, «Арифметика» Л. Ф. Магницкого, «Стихотворная Псалтырь» Симеона Полоцкого…. По этим книгам сам Михайло Ломоносов учился, это с его полки! Всё в один ящик, пожалуйста, всё ломоносовское наследие – в одно место. Тут вот основной труд Ломоносова по риторике – «Риторика» 1748 года, которая стала, по сути, первой в России хрестоматией мировой литературы, включавшей также лучшие произведения отечественной словесности. Здесь и его «Российская грамматика» есть, и «Рассуждение о пользе книг церковных»….
Брайер: – И, как вам удалось добыть такое богатство!? Это же…. Даже сказать нельзя, какие редкости….
Фасмер: – Да, жизнь на это ушла. Находил книги, спасал. Вот пример – ломоносовское наследие…. Императрица Елизавета пожаловала Ломоносову мызу, усадьбу, Усть-Рудица и четыре окрестных деревни, что ныне в Ленинградской области. Михайло Васильевич устраивает там лабораторию, стеклярусный заводик. Ясно, книги туда везёт, чтобы под рукой были. А в 1919 году при наступлении Юденича, всё это было развалено, разграблено. Я не мог туда не поехать. Крестьяне местные растащили, кто что смог, а я выкупал. Им книги – только махорку крутить, вот не за дорого и выкупил. Думаю, остатки ломоносовские добили и в эту войну, как сообщалось, наши славные германские войска применили тяжёлую артиллерию для взятия ораниенбаумского плацдарма.