Фасмер: Да-да…, Тацит…. Это как раз тот случай, когда политика перекраивает историю. Дело в том, что многие толкования Тацита у нас не приветствовались. Когда в 1933 году кардинал Михаэль фон Фаульхабер опубликовал послание, используя его негативные доводы о варварстве древних германцев, отпечатанную речь жгли на улицах мальчишки из «Гитлерюгенда», а резиденцию пастыря дважды обстреляли. Позднее кардинала, с которым мы много лет в добрых отношениях, допрашивали в гестапо. А ведь ему благоволил сам Адольф Гитлер. И, конечно, уважаемый патер стал внимательнее в своих выступлениях. К сожалению, в данном случае научной объективности крайне помешала любовь к работам римского историка со стороны шефа гестапо Генриха Гиммлера. У меня есть прекрасные книги на эту тему, есть и сам Публий Корнелий Тацит, но всё уже упаковано и отправлено. Когда-нибудь я дам вам это почитать.
В кабинет входит, энергично открыв дверь, Маргарита Вольтнер. Она взволнованна и несколько запыхалась.
Маргарита (не расслышав последнюю фразу Фасмера): – Что это вы собрались публиковать в такое время? И где? Очередной номер журнала-то не можем ни собрать, ни профинансировать издание….
Фасмер (встав с дивана): – Маргарита, дорогая, я уже переволновался: как книги? Удалось отправить? Не возникло ли осложнений?
Маргарита: – Нет, дорогой Максимилиан Романович, никаких осложнений! Почта пока ещё работает, как часы. Груз приняли, завтра он уйдёт в Швецию. Вот квитанция! (Словно фокусница она ловко вынула из дамского ридикюля небольшой листок, помахала им в воздухе и торжественно передала Фасмеру). Учитывая нынешние сложные условия, начальник почтового отделения обещает доставить груз в Стокгольм максимально за неделю.
Фасмер: – Прекрасно, прекрасно! Я уже позвонил своему приятелю, директору Русского института Нильсу Оке Нильссону, он ждёт, он встретит. Пообещал полную сохранность.
Из-за портьеры выбирается Генрих Брайер. У него в руках небольшой саквояж.
Брайер: – У меня всё готово, герр Фасмер.
Фасмер: – Ты уверен? Сработает?
Брайер: – Да, как только центральная станция выключит электричество…. Так через пятнадцать минут….
Маргарита (с опаской глядя на портьеры и на Генриха Брайера): – Так что вы говорили про публикации…? А оно прямо сейчас не взорвётся?
Брайер: – Не-е-ет…, всё надёжно, всё проверено.
Фасмер: – Мы говорили не о публикации, а о Таците, о его свидетельствах о древних германцах. Кстати, обратили ли вы внимание, уважаемые студенты, что из древней истории до нас дошли имена многих ораторов, философов, писателей, имя которых – Публий?! Не подсчитывал, но, если не ошибаюсь, их более пятнадцати человек! Я как-то задумался: что за популярное такое имя? Причём, у людей именно публичных, известных. Справедливо предположить, что это и не имя вовсе, а именно указание на общественный характер деятельности этих людей. Публий Корнелий Тацит, Публий Овидий Назон и так далее. Это так же, как с Библией. Название этой главной книги человечества как только не толкуют, а ведь всё просто: звонкие «Б» переведи в глухий, тихие «П» и всё станет на свои места.