Пришлось вернуться в Берлин. В разгромленный Берлин, разделённый между русскими и их союзниками.
Прямо с поезда из Стокгольма я пришёл в советскую комендатуру, надеясь найти понимание. Всё-таки в 1928 году мне был присвоен статус члена-корреспондента Академии Наук СССР. Но это ни на кого не произвело впечатления. На смену гитлеровским фашистам, которые не принимали никакого иного знания, кроме знания собственного величия на основе извращённой арийской концепции, пришли большевики, которым вообще ничего не надо было. Их пьянила Победа. Они не смотрели назад, их манило зарево мировой революции. И всякий, на их пути становился досадной помехой. А помехи, я знаю, они устраняли, не задумываясь. Мне было предложено пройти дать показания представителю СМЕРШ. И я понял, что дальнейшее общение не только бессмысленно, но и опасно.
Иного выхода, как согласиться с американцами, не было.
Они, разделяя с русскими ликование Победы, сразу начали превентивную деятельность против «красной заразы». Потому им остро понадобился мой словарь геббельсовского толка. Иного Словаря они видеть не хотели.
Я устал. Я был болен, раздавлен, смят. Маргарита успокаивала меня, взяла на себя все хлопоты по возрождению моего журнала. Сердиться на неё не было ни сил, ни желания. Да и близких людей, кроме неё и Генриха Брайера у меня не осталось. Они снова ассистировали мне, и взяли на себя бытовые и научные хлопоты. Американские деньги работали, как паровой молот.
Так в 1950-м году вышел 1-й том «Словаря русского языка» под редакцией Фасмера и потом, до 58-го года вышли следующие два тома. Удивительно, но на мою вводную ремарку о том, что словарь предназначен исключительно для немецкого читателя, американцы даже не обратили внимания. Они выполнили свою часть договорённостей, я – свою. Остальное их не интересовало. Впрочем, выход словаря, тиражом 10 000 экземпляров, сенсацией не стал. Правда, свою долю критики от русских коллег я всё-таки получил и не возражал, когда советские слависты вынесли решение не рекомендовать издание к распространению в СССР.
Но в Германию, на съезд антифашистской молодёжи приехал корреспондент газеты «Комсомольская правда» Олег Трубачёв. В одном из магазинов он увидел мой словарь и купил его. Молодой человек мечтал о научной карьере, и мой словарь увлёк его.
Трубачёв стал переводить тексты, дополняя их и сокращая, выбрасывая ненужное по своему усмотрению. Словарь, подготовленный к печати на русском языке, несмотря на купюры, разросся до четырёх томов. Это был уже и не мой словарь.