Дед время от времени подправлял дрова, чтобы костер хорошо горел.
– Ну, давай, теперь выкладывай, что ты хотел мне рассказать.
Я ему во всех подробностях рассказал все, что произошло. Дед не перебивал. Он, молча, смотрел на костер. Мне казалось, что он мысленно где-то далеко, не слушает меня и вообще забыл о картошках, которые уже и не отличались от углей.
Я закончил рассказ. Дед некоторое время не отвечал. Так мы сидели, пока костер почти не погас, и остались лишь тлеющие угольки. Внезапно дед оживился и начал разбирать угли, из которых достал несколько черных шариков, которые когда-то были картошками.
– Отлично, – сказал дед и бросил горячие картошки в эмалированную миску.
Он достал из кармана маленькую свернутую фольгу, открыл ее и положил на землю рядом с собой. Там была соль. Он удалил черную кожуру с одной картошки. Под кожурой, к моему удивлению, оказалась белая, хорошо запеченная мякоть. Дед посолил ее и передал мне. Я подул на нее и откусил. Должен признаться, что такой вкусной картошки я в жизни не ел.
Дед проделал то же самое с другой картошкой и стал, смакуя, есть ее. Я уже начал думать, что он забыл о том, зачем мы здесь.
– Говоришь, она впала в истерику?
– Что? Кто?
– Мама твоя. Когда она узнала, что Денис рассказал тебе о молодых годах твоего отца, она впала в истерику?
– А, ну да.
– Это отличная новость.
– Отличная?
– Я, конечно, понимаю, что женская истерика – не самое приятное зрелище. Особенно, истерика Иры, хоть она и моя дочь. Но. Истерика – это знак. Гораздо опаснее женское безразличие, поверь мне.
Дед начал чистить еще одну картошку.
– Ну, давай, Таблетка, ты уже знаешь, как это делается. Ешь.
Дед начал есть вторую картошку. Я взял еще одну и начал сам ее чистить.
– А какой классный запах дыма, что прилипает к одежде, да, Таблетка?
– Деда, а больше ничего ты мне не скажешь?
– О чем?
– Ну… О том, что меня сюда привело.
– Завтра в восемь часов. Здесь же.
– А почему завтра?
Дед удивленно посмотрел на меня.
– Вечно вы, молодежь, куда-то торопитесь. Не думаешь, что мне надо хорошенько обдумать все, что я услышал? Не буду же я сходу решать такие важные вопросы.
– Все. Понял. Мне просто показалось, что ты меня не слушал.
– Эх, молодежь.