– Молодец, а я, наоборот, ещё стикеров купила расклеивать.
– Нужно помнить важное, на ерунду не распыляться.
– Это точно. Давай я чайник пока поставлю.
– Времени мало. Без чая сегодня.
– Хорошо, – сказала она, стараясь не выдать разочарования, – а где теперь мои тетради лежат?
– А твоих тетрадей нет.
– Не поняла.
– А что тут понимать. Они же не нужны тебе. Освободил место.
– А где они теперь лежат?
– Не знаю. На помойке, если никто не забрал.
– Я не поняла. Ты выбросил их?
– Я освободил дом от лишнего. Тебе же они не нужны.
– Подожди. Как ты мог выбросить мои тетради. Они же мои.
– Послушай, я тебе их дал. Тебе не нужны – я выбросил, – он вышел в коридор.
Она двинулась за ним:
– Подожди, ты не мог выбросить чужие тетради. Они же не твои уже. Я в них писала.
– Хочешь, сходить на помойку. Никто не забрал ещё, наверно.
– Разве можно так жестоко с людьми?
– Я – жестоко? Да я с нового года никуда не хожу – с тобой вожусь. Ничего не успеваю. У меня медаль, между прочим. Сколько с тобой ни бейся – толку никакого. Тебе говоришь – ты не слушаешь. Что вот опять шоколад притащила – это вредно и дорого. Нужна последовательность и равномерность. Надо слушать, что тебе говорят. И спать нужно ложится вовремя, а не слать мне картинки по ночам.
Что-то внутри ёкнуло и застыло.
– По-моему, мне не нужно больше приходить.
– По-моему, тебе нужно научиться слушать.
Она молчала.
– Так что – всё? – Игнат оперся руками о спинку стула и повернулся к ней вполоборота.
– Мы – разные.
– Всё?
Она опустила голову. Он двинулся мимо неё и, проходя вплотную, смахнул на пол ноутбук. Марина еле успела отскочить – он упал на место, где она только что стояла.
Она инстинктивно сжала в руке телефон, другой перехватила лямку рюкзака – и нырнула в коридор. Замок не поддавался, мокрый позвоночник холодел.
– Хоть раз послушай, что тебе говорят, – Игнат выходил за спиной.
Чудом повернув ключ, она выскочила на улицу, двинулась по направлению к помойке, но потом резко развернулась и побежала.
Шапка и варежки остались в доме-утюге.
В университет Марина больше не ходила. Позвонила, сказала, что болеет – и не вернулась. Она не знала, как себя вести. Боясь столкнуться с Игнатом, перестала ходить и к Анне Трофимовне.
Ещё в марте ей пришло сообщение: "Поздравляю. Я не прошел конкурс. Можешь радоваться".
А в апреле она получила длинное письмо: "Спасибо, что чудовищный эксперимент "Дай женщине порулить" благополучно завершён. Себе я из скромности ставлю за блестящий мастер-класс шесть баллов. Ни при каких катаклизмах тема больше не открывается. Всего вам доброго. Зла не держу. Копить зло – засорять Вселенную. Желаю и вам это понять".