Леська хотела сказать, что она ничего не слышит, но тут его свободная от её ворота рука обожгла острой болью лицо. Оказалось, она не стояла, а висела и, отпущенная, горячим лицом зарылась в снег, стараясь унять размывавшую глаз и щеку боль. Когда скулу свело от холода, а ледяная крошка под рукой, скрипнув, ожила, Леська отползла за бордюр, отыскала варежки и сумку и села, прижавшись спиной к шершавому стволу. Корки не было, видно, вылетела, когда она бросила варежки. И стало почему-то обидно, что через серо-синюю пелену не видно звёзд и нечем вернуть мандариновую девочку.
Утром из зеркала глянула одноглазая наглая рожа, глаз заплыл, темно-красный с бардовым подтёк тянулся до самого уха. Хороша. Толкнула дверь в кухню, зажгла газ и, усевшись на стол, принялась с ожесточением грызть сухой пряник. Саднило ухо, видно, от удара вылетела сережка, и вчера пришлось долго объяснять, как умудрилась её потерять, где и как упала.
Заныли зубы, Леська швырнула пряник в зазвеневший от удара ряд бутылок и, выключив газ, с усилием наступая на пятки, чтобы получалось погромче, протопала в комнату. Все ушли, забравшись в кровать и закрывшись с головой, она заплакала и, согревшись, уснула.
Пропущенные лекции могли не волновать – дальше соседнего двора с половиной лица не пойдешь. Леська грызла пряники и, уперев ушибленный бок в пуховую подушку, читала всё, что попадалось по руку. Днями в доме было тихо, и часто, остановившись на одной строчке, она думала о том, что цвет глаз у парня был всё-таки синий, хотя он стоял спиной к машине и фары освещали, скорее, её, и странную чёткую тень носа на белом лице.
Она всё время думала о ребенке. Был ли он? Даже звука не помнила, как упал. Только резкий щелчок от удара, брошенное в спину: "Корова!", – и отборный облегченный мат. Потом шаги и шум шин, пропечатавших грязный снег. Был ли мальчик? Ребёнок. Был ли ребенок? Леська вставала и начинала кружить по комнате. Ребенок, в клетчатом платке. Там был ребёнок. Ведь его можно найти! Почему эта простая мысль не пришла ей в голову раньше!
Я найду мальчика, найду, и тогда посмотрим, кто корова. Что значит "посмотрим", Леська вряд ли смогла бы объяснить. Но "корова" обижало. Она мгновенно представила, как, такая маленькая и тоненькая, в сером, нет, лучше в белом с золотом платье будет стоять перед свои курсом, Владимир Петрович замрет от гордости, а большой милицейский чин в форме вручит ей медаль или что ещё там "за спасение ребенка". Тут же у неё оказался парень из машины, он извинялся, брал её за руку, просил.