Я слегка покачал головой, будто в укор ей, никак не соглашаясь с её заносчивостью и демонстративным превосходством. У меня на этот счет было свое мнение. А что касаемо самого юбилея, – это такое мероприятие, где говорят человеку в большей степени то, чего он не заслуживает. И как кто-то сказал из юмористов: «Юбилей – это репетиция похорон».
Наша местная забегаловка «Пальмира» возникла из Красного Уголка бывшего заводского ДК, увешанного кумачом и фиолетовым плюшем! Всегда запылённое помещение, с затёртым до черноты, вспученным паркетом. Большие окна с неподъёмными деревянными рамами никогда не открывались. Использовали это помещение все кому не лень: проводили стихийные собрания городские пенсионеры, собирались местные активисты-садоводы, ретивая молодёжь устраивала сходки политклуба, обсуждая речи нового генсека Горбачёва. Здесь же проводились гражданские панихиды, и фиолетовый плюш на мебели и кумачовые стены тогда приходились как нельзя кстати, придавая торжественность церемонии прощания с покойным, которого выставляли на массивную тумбу посередине зала.
В обычные дни, спокойные от митинговых страстей и печальных церемоний, обширный зал заполняли матерчатые стенды, облепленные с обеих сторон рисунками детишек, из кружка рисования этого ДК.
Зал всегда пустовал. Случайно забредшие сюда люди, бродили в одиночестве, погромыхивая рассохшимися паркетными досками и любовались акварельными выбрызгами на бумагу детской фантазии…
С окончанием Перестройки и поворотом к капитализму, участь Красного Уголка резко сменилась. Красный Уголок тоже «перестроился» и обрёл новую судьбу.
Благодаря шоколадным батончикам «Марс» и «Сникерс», вымостившим многим путь к свободному предпринимательству, в стране возник товарный бум, возвестивший приход нового социального слоя Чэпэшников. Чэпешники решительно и бесповоротно, с революционной смелостью, подчиняли всё своим интересам. «Подчинили» они себе и Красный Уголок. Как-то тихо на его месте возникло питейное заведение с экзотическим названием «Пальмира»
Теперь, некогда темные окна, светились ночами. Округу будоражила громкая музыка, ко входу подъезжали и отъезжали подержанные иномарки, туда спешили посетители. Жизнь хмельная и рисковая кипела!
За короткий срок «Пальмира» перемолола массу народу, в том смысле, что создавала социальные конфликты и тут же их разрешала, под бетонным козырьком у входа. По утрам, технички отмывали бетон от блевотины и крови…
Одна волна крутых парней сменяла другую, менялся интерьер, персонал, менялась и общественная мораль – вырабатывались правила поведения, и в какой-то момент «крутизна» отдельных личностей стала уравновешивать возможности других спросить «за базар» – «Пальмира» превратилась во вполне пристойное и доходное предприятие общественного питания.