– Мама, моя мама… Где я? Что случилось? Отчего все болит?
Каждое слово давалось ей с трудом: пересохшие губы предательски дрожали, а голос отказывался слушаться. Тася попыталась осмотреться, поднять голову с подушки. Но не смогла. Тело просто ее не слышало. Мама продолжала плакать. Она улыбалась.
– Не важно! Теперь все будет хорошо!
– Мама…
– Да, родная…
– «Родная». Ты раньше меня так не называла… Я люблю тебя.
– Я тебя люблю…
***
«Почему люди не летают, как птицы?».
***
Серебристая шестерка с треском и громким битом, вырывающимся из открытых окон, вылетела на тротуар и, пробив стеклянное ограждение, разметала в стороны прохожих. Кому-то повезло – они смогли быстро среагировать и отбежать в стороны. Кто-то отделался легкими ушибами и ранами. Даже пьяный водитель просто разбил себе нос об руль. Тасе повезло меньше всех…
Скорая приехала за считанные минуты. Тася была в крайне тяжелом состоянии: в сознание она не приходила почти два дня. Переломы ребер, обеих ног, ушиб внутренних органов, сотрясение мозга, резаные раны на лице…
«Шансов мало». Так говорили доктора Маме. Она не верила. Не могла поверить. Не хотела поверить. И через два дня Тася очнулась.
– Почему люди не летают, как птицы?
– Потому, их место на земле.
***
Выздоровление было долгим. Месяц она была в больнице. Мама приходила каждый день, приводя с собой весело щебечущих подружек. А подружки приводили с собой смех, шутки, цветы и сплетни. Они смотрели на сломанную Тасю с еле скрываемой жалостью, но вовсю старались не подать вида и усердно улыбались, и балагурили, пока сестра на посту не грозилась их выгнать. Но сестра получала коробочку вкусных конфет и уходила пить чай. Тася ни на минуту не забывала о том, что с ней произошло за эти два дня, пока она была без сознания. Она так и не смогла понять, кого встретила: Ангела, Смерть или своё втрое «Я»…
Не то, чтобы она старалась судорожно вспомнить детали или переосмыслить все, что говорила ей женщина с зеркальным лицом, нет. Это было другое – Она стала другой. Нет, она вернулась с себе настоящей. Той, которая оставила в камере хранения тяжелые чемоданы и упорхнула с легкой дамской сумочкой.
Раны постепенно зажили, кости срослись. Только на щеке остался шрам от пореза. Тася отказалась делать пластическую операция. Этот шрам – заземление. Жизнь невозможна без шрамов. Но ты всегда можешь выбрать и жить так осторожно, как будто и вовсе не живешь. А это самая большая боль.
Время шло своим чередом, но уже другим – легким, непринужденным. Каждый свой день она пила, как дорогое вино, а пробку с пряным ароматом прятала в кармашек своего чемодана. И да, из дамской сумочки он превратился все-таки в чемодан. Легкий чемодан для путешествий, но такой объемный, что нужно постараться его заполнить.