– Кузнецов, служивый, вставай… У меня к тебе разговор есть… Вставай и выходи на улицу, я тебя там буду ждать....
Кто говорил и кому понадобилось поднимать его рано утром, дезертир не мог понять. Он неспеша встал с постели и также неспеша вышел из подвала. Возле выхода из общежития он увидел мужчину, лет пятидесяти. Каких-либо «дефектов» в его внешности не было, если не считать его маленький рост. Александр «дал» бы ему росточку под один метр шестьдесят санитиметров, не более. За два года в армии он научился почти точно определять рост своих сослуживцев. Скорее всего, это было следствие всевозможных построений и муштры, которые иногда доводили солдат до умопомрачения. В том, что перед ним стоял отец Насти, бородач уже нисколько не сомневался. Этот тип сразу и надолго остался в его памяти по многим причинам. И по ящику водки, который он хотел со своим родственником прикупить в гарнизонном магазине, да и по кроличьей шапке, которую Петр носил в тогдашнюю жару. На представление вышедшего мужчина никак не прореагировал, не соизволил он и протянуть ему руку для приветствия. Весь вид поджарого, даже его узкие глаза свидетельствовали о нечеловеческой неприязни к бывшему патрульному. От этого на душе бывшего солдата стало неуютно, даже холодно.
Петр Кейт, не утруждая себя всевозможными причиндалами человеческого обращения, решил действовать напористо и дерзко с тем, кто позволил «мутить воду» с его дочерью. Сложив руки на животе, словно такая позиция придавала ему силы, он со злостью зашипел:
– Я уже наслышан о тебе и о твоих подвигах.... Ты под мировой шумок о разоружении дезертировал из мотострелкового полка… Моя дура все время всем и вся жужжит о том, что ее ухажер порядочный парень, хотя она в этом очень сильно ошибается… Так ли я говорю, дезертир?
Бородач на вопрос тощего решил не отвечать. Под пронзительным взглядом относительно еще молодого человека верзила чувствовал себя очень жалким и ничтожным существом. В его «бошке» в данный момент ничего не было. Он сейчас хотел лишь одного: провалиться сквозь землю и мгновенно оказаться в «телятнике», держащим путь в Россию.
Аусзидлер, прекрасно осознавая и видя, что стоящий перед ним навытяжку верзила в какой-то мере осознает свой проступок, решил добить его до конца.
– Ты думаешь, – продолжал хорохориться коротышка, – у нас в хайме все дураки и не понимают того, почему ты здесь оказался. Подобного тебе, здесь год назад немцы взяли. И тебя возьмут, я нисколько в этом не сомневаюсь. Мне, как бывшему солдату, который на Китае хлеб с песком жрал, обидно читать и слышать, что наши солдаты сотнями бродят по лесам и обижают местных жителей…