– Кузнец, давай хавайся вон за тот куст и жди меня… Ты понял меня, земеля? Остальное все сделаю я сам… Одному ведь меньше дадут за самовол, чем за групповщину…
У верзилы от слов Сусанина чуть было не остановилось сердце, некогда бушующий оптимизм, словно корова языком слизала. По широкой спине побежали мурашки. Кузнецову хотелось схватить сослуживца за руку и попросить его отказаться от идеи с этим рынком. В этом лесу он почему-то не видел ни продавцов, ни покупателей. Казах, чувствуя растерянность земляка, наоборот, преобразился, даже мобилизовался. Он, словно вождь какого-то племени, сделал мужественное лицо и негромко с назиданием произнес:
– Ты, чемпион, не робей… У нас и у местных немцев все давно схвачено… Раньше было проще, сейчас несколько труднее… Наши подопечные хоть и горланят в пивнушках о демократии, однако не упускают возможности поживиться за счет дармовой русской кормушки… Я все равно спасибо им за это говорю…
После этого он улыбнулся и решительно пошел в сторону небольшого домика, который был уже отчетливо виден. В левой руке Исхаков нес целлофановый мешочек черного цвета, в котором находился полный магазин патрон от автомата Калашникова. Что нес для продажи лично сам организатор торговли, верзила не знал. Да и знать не хотел.
Прошло полчаса. Исхакова не было. Кузнецов стал нервничать и напряженно всматриваться в тропинку, по которой только что ушел его сослуживец. Иногда он приостанавливал дыхание и прислушивался к каждому шороху, который раздавался в лесу. Исхаков к ветвистой сосне пришел незаметно, словно рысь. «Торговец» пришел с большой красной сумкой, которая напоминала чем-то солдатский вещмешок. Немного передохнув, он неспеша опустился на колени и вытащил из баула небольшой магнитофон. Заметив изумленные глаза великана, который от такой чудо-техники даже присел, коротыш спокойно произнес:
– Земеля, тебе очень повезло… Хозяина сегодня дома не было, был его сын, который, наверное, еще не освоил науки торгашей… Одним, словом, я тебе отдаю этот маг… Потом, когда-нибудь еще мне доплатишь…
Кузнецов в ответ ничего не мог произнести, он молчал и нежно гладил руками магнитофон ярко черного цвета. Такую «сказку» он держал впервые в своей жизни…
Через месяц у рядового Кузнецова в его «загашнике» были уже новые джинсы, новые туфли и даже костюм коричневого цвета. Все эти тряпки он купил в один день на местном рынке у толстой немки. Женщина с большим удовольствием продала добротные вещи своего умершего сына двум парням в спортивных костюмах, которые вместо денег предложили ей целый вещмешок тушенки советского производства. В том, что продавцами съестного дефицита были руссские солдаты, женщина нисколько не сомневалась. Как и не сомневалась, что местные немцы ее тряпки купили бы за десяток марок, и то с большой натяжкой… Эта покупка Александра, как и его все последующие, не обошлись без активного участия Фарида, который никогда не забывал похвастаться перед ним своим «коммерческим» умом. Именно в день самой удачной покупки Александр впервые узнал имя своего друга. В Найденовке, да и вообще на гражданке, он очень редко кого-либо называл по имени. Среди молодежи это почему-то не было принято. Практически каждый имел кликуху, кое-кому она не нравилась. Кузнецову же все его кликухи нравились. Кем его на гражданке только не называли! Он был Кузей, Кузнецом, Силачем, Верзилой и даже Дебилом. Последнюю кличку ему пыталась прицепить еще в школе классная красавица Надька Сидорова во время написания контрольной работы по математике. Она, написав работу, с умным видом сидела и ждала звонка. На просьбы Саньки Верзилы дать списать решение последней задачки школьница никак не реагировала. Он не выдержал и со злостью дернул ее за косу. Обиженная со слезами на глазах повернулась к мальчишке, который сидел за партой позади ее, и громко произнесла: