В субботу через час после завтрака Исхаков и Кузнецов исчезли из подразделения. Офицеров в это время не оказалось, и самовольщики без всяких проблем перемахнули через забор. К удивлению сибиряка рынка, за колючей проволокой, который он привык видеть в Изумрудном, не было. И это его сначала даже очень обескуражило. Он, скорее всего, и плюнул на все это, ежели бы не друг, который уверенно действовал за проводника. Солдаты, «метая» глазами на все четыре стороны, перешли на бег рысцой и вскоре очутились на тоненькой тропинке, которая привела их к довольно большому лесу. От него до части было порядка двух километров. Во время движения по лесу никто никому ничего не говорил. Исхаков на правах сведущего и ведущего, как и раньше, шел впереди. Чем дальше они удалялись от части, тем тревожнее у Александра билось сердце. Солдат и сам не до конца понимал свою тревогу. Скорее всего, это был страх за возможность попасть в руки военного патруля. Командование части и соединения было напугано все усиливающимся размахом торговли и бродяжничеством своих подчиненных среди немцев, и поэтому почти каждый день увеличивало число патрулей. Они сновали внутри военных городков, так и за их пределами. Самовольщики об этом прекрасно знали. В части не было ни одного построения, когда бы не выводили на обозрение или на «воспитание» всевозможных спекулянтов и «зубодробителей». Тревожный осадок на душе сибиряка оставляли и «следы» от приказов и инструкций офицеров, строго запрещающие военнослужащим продавать военное имущество и боеприпасы местному населению. Содержание приказов Кузнецов знал, как и знал то, сколько за что ему грозит. Одновременно и не всегда грозило. Сейчас ему в голову пришел случай, притом уникальный. В соседней минометной батареи командир расчета умудрился во время работ на полигоне завалить из автомата двух кабанов. Солдаты питались свежатиной целую неделю. Отведывал ее и один из заместителей командира полка, та ему понравилась. Однако, узнав о самовольном отстреле дикой живности, к тому же, еще и в немецком заповеднике, майор разгневался, притом очень сильно. Утром построил минометчиков и устроил им настоящий разнос. Солдатам ничего не «досталось», взгрели командира взвода. Этот случай привел верзилу к лукавой мысле: ежели бы всех нарушителей и разгильдяев Советской Армии садили и наказывали, то передовые рубежи социализма уже давненько защищали африканцы. В этом он нисколько не сомневался. Сейчас эта философская мысль прибавляла ему смелости и решительности. Окрыляли его и уверенные действия «Ивана Сусанина», который уже солидно прибарахлился. У казаха в «стариковской» каптерке был приличный видеомагнитофон, пара новых джинсов. Кузнецов пока об этих «чудесах» даже и не мечтал. Перед тем, как выйти из леса, Исхаков остановился и прислушался. Затем тихо прошептал другу: