У каждой цивилизации, претендующей на свое место под солнцем, должен быть свой ценностный код, свой уникальный проектный язык. В конце 80-х годов прошлого века СССР отказался от своего проекта, переняв западный ценностный язык, пойдя по пути, подсознательно проторенному Петром I, пути замены традиционных российских ценностей западными «копиями».
Советский Союз распался не в декабре 1991 года, а в декабре 1988 года, когда в выступлении Михаила Горбачева на Генеральной Ассамблее ООН прозвучало: «Сегодня мы вступили в эпоху, когда в основе прогресса будет лежать общечеловеческий интерес. Осознание этого требует, чтобы и мировая политика определялась в первую очередь общечеловеческим
ценностями. Дальнейший мировой прогресс возможен теперь лишь через поиск консенсуса в движении к новому мировому порядку». В этой фразе квинтэссенция западного проекта, англосаксонского либерализма. Отказом от советского проекта и переходом к «европейничанью» М. С. Горбачев задолго до официального распада СССР вынес ему смертный приговор. Перенос чуждого проектного языка оказал на нашу страну самое губительное и разрушающее воздействие. Ведь, как известно, Запад и Россия всегда были оппонентами в понимании фундаментальных принципов мироустройства. Россия всегда выступала как символ традиции и исторического преемства. Либеральный Запад со времен Реформации, вооружившись иудейской этикой, пошел по пути протестантского капитализма, отрицавшего традиции, формируя разрыв прошлого, настоящего и будущего. Философия гуманизма и просвещения, поставив человека в центр мира, сделала ставку на концепцию линейного прогресса, на радикальное отрицание традиции и предания. Разум человека должен быть уподоблен чистой доске, на которой испытанная природа оставляла бы свои отпечатки. Отрицание ценности предания с целью очищения разума становится исходной методологической установкой либерализма. Именно здесь заложен исток европейского либерального философствования, исключившего Бога из картины мира, ведущего от богоборчества к нигилизму, атеизму и человекобожию.
Именно здесь истоки протестантского «страха Лютера», терзающего Запад на протяжении 500 лет, здесь истоки утраты смысла бытия и экзистенциального одиночества современного западного человека. В этой связи рождается вопрос: «Если неолиберализм не работает сегодня даже в своей ценностной среде, неужели при перенесении набора его инструментов на чуждую почву можно достичь значительных позитивных результатов?» Нас всех в очередной раз заманивают в идеологическую ловушку, предлагая сомнительную идеологию в обмен на ресурсы и национальный суверенитет. Бусы в обмен на золото – как во времена конкистадоров. Капкан открыт, нога занесена. Захлопнется он или нет, зависит от нас с вами, от того, насколько мы захотим разобраться в реальном состоянии дел.