– Вот и нет. Свобода – это когда ты можешь всё и сразу. Когда ты женился, ты отказался от всех других вариантов. Это несвобода. Ты как поезд, который может ехать только по заранее кем-то проложенным рельсам, впадая в иллюзию, что сам может иногда переводить стрелку, чтобы повернуть на другой путь. Но свобода – это когда ты без рельсов можешь двигаться в любом направлении и при этом одновременно. Когда ты обладаешь всеми вариантами и сразу.
– Но так не бывает.
– Как раз наоборот. Единственно так и есть. Одновременно существуют варианты мира, что ты не женился, что ты женился на другой, что другая женилась на тебе, что ты женился на другом, что никто женился ни на ком, что все не родились и что все умерли. И так далее. Бесконечно и одновременно. Пойдем, я познакомлю тебя с тобой.
Из рабочей гостиной комнаты дома Вильгельма четыре выхода на четыре террасы. Северный выход высоко в горах, там ошеломительный вид на черные отвесные скалы и заснеженные пики, которые поднимаются над облаками. Южный выход прямо на тёплое море, на белый песочный пляж – выбегай и с разбегу в тёплые ласковые волны. Западный выход в тенистом лесу, среди нагретых солнцем, пахнущих тёплой хвоей и смолой сосен с жирными белками – Вильгельм их прикормил, и они теперь наглые. Восточный выход в бескрайнем поле с восходящим нежным солнцем, утренняя свежесть, роса, дурманящий запах трав, пьянящее счастье и глупая надежда на что-то глупое.
Мы выходим в поле, молча идём по клеверу минут пять, из-под ног сотнями вылетают говорящие бабочки. Впереди нас уже ждут. Подходим к группе людей. Там несколько меня и Вильгельмов. Вот и встретились.
Мы все из разных вариантов мира, с разным прошлым, настоящим и будущим. Иногда с незначительно разным, иногда с очень сильно разным. Стоим, молчим, рассматриваем друг друга.
Да, тут есть я, который не встретил жену и так и не женился, это видно по лёгкости, озорству, мальчишеству во взгляде и движениях. Он танцует. Мне завидно, будто я что-то потерял.
«Как ты?» – спрашивает он-я меня. Я не танцую, но я всё знаю, поэтому он чувствует будто это он что-то потерял.
Рядом стоит я, который всё-таки поступил после школы в духовную семинарию, теперь высший епископ. Железносильный, худой, прямые белые волосы до плеч, простая красная ряса, стоит босиком. Его взгляд невозможен – тонкий, проникающий как лезвие стилета и добрый и прощающий. Он заведомо знает грех всех и каждого, и заранее их прощает, и будет оправдывать и защищать всех нас перед Ним на Его суде, и сам примет на себя чужие грехи и понесёт за чужие грехи наказание, и они его за это прибьют гвоздями, он их простит и умрёт в страданиях и воскреснет и всё забудет. Глядя на нас, он чувствует будто это он что-то потерял.