– Витя, у меня нет кумиров. Даже в нашем мире. Это не цинизм. Просто я трезво смотрю на вещи и на людей.
– Ну, Павел Петрович, например, которого так оболгали? Или Николай Первый? Ты можешь взглянуть им в глаза и взять интервью…
– Ладно! Павел! Я вернусь обратно без повреждений?
– Надо выбрать человека, которого мы сможем поюзать. Что ты знаешь об исторических персонажах?
– Ровным счетом ничего!
Виктор сел за комп.
– Во! Как тебе светлейший князь Платон Александрович Зубов? Последний бойфренд мамаши Павла. Неужели ей чего-то хотелось в шестьдесят лет? Геронтофил гнусный, не брезговал ложиться в постель со старухой ради денег. По-хорошему ему бы надо шею свернуть… Но свернули как раз не ему… Зато гламурный. Почти как ты… Давай попробуем на три часа… Сможешь почувствовать себя древним олигархом. 15 часов 17 февраля 1801 года. Павел еще был жив… Стоп! У нас разные календари! По какому стилю? За сколько дней до его смерти?
– Это последний раз! Мне не нужна история. И мне все равно, что с ними было… Только ради науки… я иду у тебя на поводу. Конечно, по тому календарю… По Юлианскому. Чтобы не запутаться….
– Ок. Сейчас посчитаем…
– Зачем мне Зубов? Я не хочу быть Зубовым! Мне и так хорошо….
Виктор прикрепил к голове Давида клемы и включил свою систему.
– Так далеко я еще не погружался…. Интересно…
Это было последнее, что услышал Давид. Лицо Виктора расплылось в тумане.
Давид увидел перед собой какую-то смешную старую голову в немыслимом белом парике. Голова торчала на согнутом теле в старинном бархатном камзоле неопределенного бурого цвета.
– Ваша светлость, не изволите откушать? Уже подано. И барышня ждут-с в ихней комнате… Просили вам сказать.
Давид повернул голову в разные стороны и увидел странную, но по-своему роскошную обстановку. Огромная зала с невероятной цветной лепниной на высоченном потолке. Стены плотно увешаны картинами. Позолоченная мебель, изящные китайские и французские вазы, хрустальные канделябры и огромный зажженный камин у одной из стен. Вся эта роскошь тонула, мерцала и блестела в лучах неуверенного зимнего солнца, заливавшего помещение из огромных окон с парчевыми золотыми гардинами. Из залы в другие помещения вели несколько дверей. Давид увидел, как в одну из них вышли какие-то два парня, по виду лакеи. В углу на бархатном кресле сидела маленькая обезьянка и копошилась лапками в собственной шерсти. Давид постарался посмотреть на себя и увидел, что одет в расстегнутый голубой камзол по павловской моде. Пуговицы на вид были серебряными. Под камзолом была объемная кружевная рубашка. Перед ним, подобострастно согнувшись, стоял человек лет шестидесяти. «Ага, видимо, это мой лакей. Как же к нему обращаться?»