– Приветствую вас, мой друг! Уж немного вокруг меня людей, которых я могу причислить к друзьям!
– Ваше величество, вы же знаете мою глубочайшую преданность и любовь к своему императору…
– Да, граф, да! Я высоко ценю вас и ваши таланты… Вот у нас тут дискуссия вышла с любезным графом Паниным. Он подвергает критическому сомнению индийский поход и нашу позицию относительно политики с Англией. Мы с вами уж обсуждали это неоднократно. Но вижу, что единства меж моими друзьями нет… Да вот хоть и Платона Александровича спросим, чей державный ум уж давно могли оценить!
– С вашим императорским величеством никто не может сравниться в прозорливости. Особенно в вопросах внешней политики! Я безмерно счастлив, что вновь могу присутствовать при дворе и могу быть полезен вашему императорскому величеству! – подобострастно ответил Зубов.
Давид подумал: «Они такие важные… Так высоко себя несут… Смешно. Их ведь уже не существует. Для нас они – ненастоящие… А теперь значительными можем быть только мы… А на самом деле мы так же смешны и нас также не существует, просто мы этого не понимаем!»
– Да, князь, знаю! Кто старое помянет, тому глаз вон! Слава Богу в нашей империи сильно самодержавие, и император сам принимает решения! Однако и с умными людьми не грех посоветоваться. Так что, милостивый государь, вы, все-таки, не разделяете мою позицию? – Павел повернулся к Панину.
– Ваше императорское величество, надо учитывать все факторы. Англия – великая держава. И не стоило бы Российской империи вступать с ней в конфликт интересов. Лучше бы сосредоточиться на борьбе с французским узурпатором…
– Вы, все ж таки, дурак, граф!
Панин помрачнел и потупил взгляд. Из свиты раздался голос:
– Ваше императорское величество, заранее прошу нижайше прощения, – заговорил немолодой мужчина с сильным нерусским акцентом, – граф Панин – такая значительная особа, что его мнение…
Император резко перебил говорившего:
– Милостивый государь, вы – человек не русский, так что не совсем хорошо знаете наш уклад. В России есть только одна значительная особа. И это – я! Все остальные значительны только тогда, когда я с ними разговариваю. И только пока я с ними разговариваю!
Давид снова вздрогнул. Он не рассчитывал услышать эти слова из уст самого Павла Петровича. Император посмотрел на Давида.
– Граф, хоть мы и видимся ежедневно, я не перестаю в вас нуждаться! Не люблю я эти балы… Пойдемте-ка в мой кабинет и поговорим по существу.
Царица отпустила руку Павла, и Давид двинулся за ним из бальной залы в коридор. Скоро они вошли в небольшой, по представлениям Давида, кабинет с камином. Внушительный стол был весь завален бумагами и картами. Павел начал нервно ходить возле камина. Давид снова почувствовал ноющую боль в колене. «Надеюсь, что мне это терпеть недолго!»